Пыль и бисер

Ну, тут, в общем-то, можно и тушить свет.

Осторожно нащупав стул и осев в него, я просипела.

— Фрол Матвеевич, а Вы сами-то этого хотите? — По глазам видно, что он сам не знает, как еще умнее поступить. — То есть, это для меня большая честь, и я с удовольствием составлю Ваше счастье…

Что я несу?

— Но я же бесприданница. Для Ваших коллег это будет… Неприемлемо. И, хотя я привязана к Вам всей душой, сделаю ли я Вас счастливым?

Мой ненаглядный тускнел на глазах. Не говорить же в глаза то, о чем мы оба знаем, но что обсуждать нельзя. Я, конечно, могла бы стать чудесной женой для прикрытия, но Фрола бы заклевали другие купцы. Да и женитьба на бедной перезрелой девице с потрепанной репутацией — это совсем не то, что содержание любовницы-дворянки.

— Вас оскорбило, что я — купец? — это, видимо, из внутреннего диалога.

— Нет, меня опечалит, если Вы вступите в брак на всю жизнь с той, к кому не лежит сердце. — Я мягко улыбнулась. — Вряд ли брак со мной упростит или облегчит Вашу жизнь.

Он молча кивнул, развернулся и ушел к себе. Весь день и ночь продолжал сосредоточенно думать. Фекла носила еду, задумчиво косилась на меня, а пару дней спустя я официально стала счетоводом в лавке за 60 рублей в месяц, крышу над головой, стол и платье.

Счета — это легко. В общем-то, Фрол не был туповат, просто не всегда расторопен, поэтому обязанности мои оказались необременительны. И я, наконец-то, смогла в полной мере развернуться с маркетингом.

6. Лавочница

Началось все с залежалого по всем признакам ящика корицы весом в два пуда.

— Фрол Матвеевич, а как Вы относитесь к благотворительности? — спросила раз за завтраком я.

— Ну…. Нищим грех не подавать. — не сразу понял идею начальник.

— Я предлагаю устроить конкурс пирогов с корицей, купленной у нас. Лучшему пирогу приз какой… Подешевле… И пироги пожертвовать приюту.

— А… Зачем это все? — сипло спросил шеф, когда откашлялся.

— Про такое напишут в газете, и будет нам реклама. Продадим все запасы корицы. Заодно и еще что толкнем.

Я смотрела на Фрола призывно и уверенно. Он же обдумывал эту мысль дня три, прям серьезно обдумывал, сопел, что-то считал у себя по вечерам, и, наконец согласился. А потом понеслось! Мы повесили объявление на дверях и напечатали крохотное объявление в газете. Потянулись желающие, которых оказалось более, чем прилично. Пришлось обращаться к полицмейстеру за разрешением на тент на улице. Каждое действие стоило денег, и шеф уже нехорошо косился в мою сторону — но мы распродали в ноль не только корицу, но и большинство наших запасов. Практически обнулили подвал. К нам заглядывали любопытствующие с разных концов города и снова покупали или делали заказы.

В исторический день нам принесли 79 пирогов. Полицмейстера Тураева, представителя гильдии купца Печатникова, отца Нафанаила и газетчика Тимохина назначили в жюри, выбрали победителей — очень чопорная мещанка получила в подарок чайничек, а еще три — грамоты, которые я рисовала накануне. Пироги отвезли по приютам, где Фрола разве что не облобызали. Он краснел, конфузился, но был страшно горд.

«Саратовский Листок» с хвалебной статьей мы повесили в рамку напротив входа в лавку. А через пару недель Фрола пригласили Коммерческое собрание, где князь Мещерский лично пожаловал ему Благодарственное письмо.

Конкуренты давились от зависти, купцы первых гильдий наперегонки устраивали то же самое, но в таких делах нужно быть первым. К нам потянулись гости и конкуренты, даже сваха заходила пару раз, но ее Фрол как-то сам завернул.

Во всей этой суете я старалась держаться в тени. И хотя меня безумно распирало желание посмотреть на живого князя, осмотрительность брала верх. Я всегда была приветлива с посетителями, игнорировала косые взгляды купеческих жен и дочерей, отшучивалась от двусмысленных предложений их спутников и ждала завтраков, за которыми мы с Фролом могли побыть наедине.

— Вот уж не думал, Ксения Александровна, что эта ваша идея так откликнется. — он подстригся по моде, справил новый костюм и выглядел почти что столичным франтом. Рябинкин ревновал, но пока исподтишка.

— Вот Ваши родители-то радуются на Небесах. — добавила благочестия я.

Фрол перекрестился и мечтательно улыбнулся.

По горячим следам первого маркетингового успеха я протолкнула новую идею кондитерского Хеппи-мила — когда в наборе конфет находилась игрушка, но какая — неизвестно, и можно было бы собрать коллекцию. Эту самую коллекцию я выставила в окне, которое уже давненько хотела использовать в рекламных целях, но все как-то не складывалось. В качестве подарков мы взяли железные дороги для мальчиков и семейства игрушечных зверят для девочек.

На четвертый день Фрол сам поехал в столицу за конфетами и игрушками.

Вернувшись, подсчитал выручку, пристально посмотрел на меня и спросил:

— Ксения Александровна, а Ваш папенька точно не из купечества будет?

— К сожалению, нет. — потупилась я.

Недели три нас осаждали дети и их родители. Потом ажиотаж спал, но мы решили периодически обновлять коллекции, что сулило немалые барыши под Рождество и Пасху.

* * *