Пыль небес

То ли желая сгладить его разочарование, то ли от внезапно случившегося просветления рассудка Эрик распорядился установить на их машины лонгвийские шонээ. Приборы связи. Магические, естественно, так что использовать их в бою было нельзя. Зато можно было использовать вне боя.

– Это взятка, – сказал его величество, последнее время пребывавший в хорошем настроении, поскольку вальденские войска успешно захватывали север Акигардама. – Не желаю больше видеть немой укор во взгляде. Изволь радоваться и благодарить мое величество.

– Благодарю, ваше величество. – Тир сам чувствовал, как немой укор в его взгляде сдает позиции радостному предвкушению новых возможностей. – Я-то умею пользоваться шонээ, еще Риттер умеет, а кто научит остальных?

– Ты научишь. Еще вопросы?

– Никак нет, ваше величество… – Тир подумал-подумал, понял, что сейчас самое время быть честным, и добавил: – Спасибо.

– Так-то лучше, – по-шефангски ухмыльнулся Эрик. – На здоровье, Суслик.

А Мал женился. То ли война так подействовала, то ли просто время подошло, кто поймет, но все вели себя странно. Падре расстался с большинством любовниц, оставив при себе только одну. Риттер уже полгода не заводил новых романов. А Мал, видимо, с ума сошел.

Избранницу свою, Золанку фон Лагодны, баронессу из старой геллетской знати, Мал представил старогвардейцам за месяц до свадьбы. Представил так торжественно, как будто они были его семьей и как будто им было какое-то дело до того, что там у Мала за женщина завелась.

Ясно стало, что для Мала эта женщина – особенная. И Старой Гвардии она, разумеется, сразу стала небезразлична. В хорошем смысле.

Но сколь бы хорошим этот смысл ни был, а Тира общим советом отрядили вести наблюдение, делать выводы и принять решение: можно ли доверить боевого товарища этой тихой даме, родословная которой уходила корнями чуть не к Первородным Людям? Тиру было смешно – особая авиагруппа, личные небесные телохранители императора Вальденского, как-то незаметно для себя самих действительно стали считать друг друга семьей, пусть и очень странной. Ситуация, если вдуматься, жалкая и довольно нелепая.

Мал, еще когда только получил от Эрика землю, пытался уговорить родителей переехать в Вальден. Но все его братья и сестры устроили свою жизнь в Радзиме, и выбор родителей был очевиден: они предпочли остаться в родном селе, поближе к остальным детям.

Падре привез в Вальден свою матушку, но вот уже три года, как она умерла.

Шаграт о родственниках если и вспоминал, то только гадости. А Риттер и Тир – оба были круглыми сиротами.

Да. Ситуация жалкая и нелепая. Но что же делать, раз так сложилось.

Тир одобрил выбор Мала.

Вопреки распространенному мнению, Малу вовсе не нужна была женщина, которая на земле брала бы его на поводок и указывала, что и как делать. Малу нужна была женщина, которой он стал бы защитником и кормильцем, рядом с которой он на земле, как в небе, чувствовал бы себя всемогущим. Золанка подходила по всем пунктам, что Тир и огласил на тайном старогвардейском совете, собравшемся в его доме под насмешливым взглядом Блудницы с портрета.

Но ему было очень интересно, а скажи он, что Золанка не пара Малу, и что бы делали эти орлы? Запретили жениться? Так Мал не мальчик уже – двадцать восемь лет.

Хотя конечно, женщина, в смысле, жена – это выбор, который нужно делать обдуманно и учитывать не только свои желания, но и то, как скажется твой выбор на тех, с кем вместе ты воюешь. Ведь неурядицы в семье могут привести к неадекватному поведению в небе. И раз влюбленный человек обдуманного решения принять не в состоянии по причине умственной атрофии, кто-то должен решать за него. Так что теоретически старогвардейцы действовали верно. Практически же никакой пользы от их действий не было и быть не могло. Что ж за жизнь такая, а?! Почему у людей никогда не бывает так, чтоб все просто и понятно? Почему правильное на поверку выходит нереализуемым, а чувства всегда бегут впереди разума?

И, главное, как при этом люди умудряются доживать хотя бы до тридцати лет?

Загадка!

Тиру было тридцать пять. Примерно. Он так и не определился, какой день года считать своим днем рождения. Старогвардейцы решили, что это день, когда Шаграт подарил ему свою картину. Выбор не хуже прочих, так что он не спорил.

Непонятным и настораживающим фактом было то, что в свои примерно тридцать пять он все еще выглядел так же, как в двадцать восемь. А в двадцать восемь он выглядел на двадцать с небольшим. И никаких перемен во внешности до сих пор не наблюдалось. Это становилось просто-таки неприличным. Падре, Риттер, Мал, начавшие службу мальчишками, повзрослели и возмужали. Они не скоро состарятся – посмертные дары замедляют старение, хоть и не останавливают совсем – но, по крайней мере, эти трое достигли расцвета сил. А он мало того, что с самого начала был мельче их, теперь казался еще и моложе.

Как и почему при таких раскладах Старая Гвардия продолжала к нему прислушиваться, было загадкой. Но куда большей загадкой было то, что с ним происходило? Или не происходило? И почему?