Пыль под ветром

— Вот именно, — согласился Хам, охотно прерываясь и вновь валясь на кушетку в позу обленившегося патриция. — И если мы будем следовать твоей логике, то что гуманно в этой жизни? Что не кощунственно?

— Всё, — покорно сказал Илья, глядя, как маленькое ладное тело Хама лениво покачивается в мягких волнах воленергетического поля кушетки, и размышляя о том, чьи именно воля, разум и власть расходуются на это ленивое покачивание. Безвестного погонщика? Записного ухажёра Неллечки? Террориста Антоши? Казнённого вместо Ильи горожанина? Лейтенанта Латкина?..

— Что — «всё»? — не успокоился Хам.

— Всё кощунственно.

— Если мы будем следовать твоей логике!

— Если мы будем следовать моей логике. Давай мы не будем ей следовать. Давай будем считать, что ты меня убедил.

— В чём?

— В том, что это тупиковые реальности, — вздохнул Илья. — Несостоявшиеся. Неполноценные. Несамодостаточные.

— И вообще нереальности, если на то пошло.

— На то пошло… И хватит об этом. Я же говорю: ты меня убедил.

— Ты просто устал! — объявил Хам. — За эти полмесяца ты сделал невероятно много и очень устал.

— Да, — опять согласился Илья. — За эти две недели я прожил две никчёмных жизни. И очень устал. Ты даже не представляешь, как.

— Представляю, — возразил Хам. — Я внимательно изучил твой отчёт, а сейчас его изучают специалисты. Они утверждают, что это блестящий отчёт. И это действительно блестящий отчёт — за исключением некоторых страниц. Ты догадываешься, каких.

— Ты их изъял, — утвердительно сказал Илья.

— Конечно. Вот они. — Хам ткнул пальчиком по направлению к столу. Стоявший на нём серебристый цилиндрик покачнулся и вспыхнул. Оболочка ещё не успела истаять в холодном сером свечении, а свёрнутые в трубку листы, исписанные мелким почерком Ильи, уже разворачивались и падали на стол аккуратной стопкой. Хам всегда страстно любил технические новинки, связанные с использованием воленергетики. Особенно оргтехнические…

— Можешь забрать их себе, — разрешил Хам. — На память.

Илья дотянулся из кресла и взял верхний листок. «Стихия рабства огонь, — прочёл он. — Он может обогревать домочадцев, он же способен уничтожить весь дом…» Это было начало главы, которую Илья самонадеянно полагал центральной в своём отчёте. Он даже предпослал ей эпиграф из Пятой книги Устава Чистильщиков…

— На память? — переспросил он.

Хам благодушно кивнул.

— О чём?

— Об очень удачной командировке.

— Ну, разве что на память… — небрежно сказал Илья, забирая всю стопку и прикидывая, в какой журнал может её предложить. Не было таких журналов. По крайней мере, научных.

— Я даже не стану возражать против публикации, — понимающе усмехнулся Хам. — Хотя успеха не гарантирую. Ты, несомненно, лучший инженер-воленергетик системы, но писатель ты никакой.

Хам тоже не имел в виду научных журналов, говоря о возможной публикации.

Ну и ладно.

— И что причитается лучшему инженеру-воленергетику системы за проделанную работу? — осведомился Илья.

— За сделанное открытие! — с энтузиазмом поправил Хам. — За него тебе причитается семьсот терабайт.

Илья присвистнул. Семьсот терабайт — это полнёхонький, до предела заряженный воленергией, накопитель. Свинцово-иридиевая полутораобхватная чушка с маленькими солнцами в каждом из семи гнёзд.

— Хоть сейчас в круиз на Альфу Центавра, а?.. — улыбнулся Хам. — Усиленно рекомендую!

— Пожалуй, — согласился Илья. — Но яхта, наверное, стоит не меньше.

— Даже больше. Но тебе и яхта будет вполне по средствам.

— После ещё одной такой командировки?

— Раньше! Ведь я же сказал: твой отчёт изучается. Семьсот терабайт это лишь начало. Аванс… И скажу больше: поспеши с покупкой яхты! С началом эксплуатации нового источника воленергия обесценится.

— Уже есть рекомендации?

— Предварительные. Но уже теперь ясно, что работа предстоит минимальная, а результаты ожидаются просто фантастические. «Плоский мир», как ты его называешь, — это готовый плацдарм для проникновения в новый источник. Почти готовый — по крайней мере, в Восточных Пределах.

— А моральная переориентация?

— К чему? Ведь ты был там. Ты всё видел своими глазами. И более того: всё, что ты видел, ты подробно и глубоко изложил в отчёте. Прочти свой отчёт без той самой слюнявой главы, и ты убедишься, что нам не придётся привносить ничего нового. Они сами всё изобрели, не догадываясь, зачем. И любое их изобретение можно использовать: ислам, коммунизм, расовые теории… Всё, что объединяет одних аборигенов против других. Всё, что взывает к жертвенности и бездумному подчинению. Всё, вплоть до армейских уставов и воровских законов.

— Да, — сказал Илья, поднимаясь. — Я действительно устал, Хам. Это тупиковая реальность. Извини за неурочный визит.

— Я всегда рад тебя видеть, — возразил Хам.

Но он сказал ещё не всё, что хотел сказать, и не отпускал Илью. В числе прочих своих достоинств Хам славился деликатностью, поэтому Илья догадывался, что именно ещё не сказано. И опустил глаза, чтобы помочь Хаму.

— Тебя сбило с толку то, что у них есть любовь, — осторожно проговорил Хам.