Пыль (СИ)

Маленькая прихожая была похожа на маленькую комнату, трепка на стене смутно напоминала ковёр, камни по своей форме похожие на замысловатые фигурки, выстроенные в ряд на полке из сучковатого бруска, каким-то образом прикреплённой, не понятно как, но державшейся на стене, но самое главное что делает эту прихожую комнатой, это диван, втиснутый и оставляющий мало места для передвижения, диван как и во всех остальных комнатах, больше деревянная скамья с наложенным, даже скорей наваленным тряпьём сверху, выдаваемое за перину — скромно и безвкусно. Диван стоял в проходе создавая впечатление что он там лишний, но он там стоял, и никто его с его места трогать не собирался.

Мила переступила порог и сразу очутилась в комнате, где на скамье-диване сидела не оставляя шансов пройти дальше в квартиру, с недовольной, заплывшей в морщинах и затвердевшей от старости лет, физиономией илистого цвета кожи, мать Ругмана.

— Чё!? — резко, буквально как выстрелила мама вопросом, как только глаза милы попали под её взгляд.

— Мама, познакомься, это Мила, вы уже встречались и даже говорили др… Мама мы хотим уплыть.

— Уйти, морские суда ходят по волнам и океанской глади. — поправила Мила.

— Да. — Ругман взглянул мельком на Милу, улыбнулся ей скромно и опять перевёл взгляд на свою мать, — В «Гоктании», по словам Милы, — под укоризненным взором матери Ругман начал как бы оправдываться, в его голосе появилась нотка совестливого оправдания своему плохому поведению, — там настоящий рай, там люди живут, не зная бед и нужды.

— В куда?

— В «Гоктанию». Это город, который находится по среди океана, который состоит из кораблей и там есть всё и все там добрые и всегда готовы прийти на помощь. Это город «Гоктания». - пропел Ругман подражая услышанному от Милы и других женщин, постоянно воркующих о райской пристани.

— Там на самом деле не всё так сказочно. Есть там свои проблемы, суда из которых состоит город уже давно пришли в негодность, проржавевшие корпуса кораблей порой рвутся как намокшие листы картона. Во время дождя укрыться там практически негде, прохудившиеся крыши протекает в большие дыры, как словно бреднями для ловли рыб, вымощены крыши наших кораблей, а про бури, которые не редкость кстати в океане, я промолчу. У нас даже песня есть которую поют, утихомиривая повелителя океана. Потому что каждая сильная буря может в щепки разнести «Гоктанию». - милым, тоненьким голоском Мила добавила дёгтя в медовую речь Ругмана.

Мать Ругмана слушала Милу ни чего ей не отвечая, только когда Мила кончила Мать поворочала щеками, как будто переваливая всё напиханное в рот с одной щеки на другую, с лицом обезображенным отвратительной маской встала и махнула рукой заманивая пройти.

Молча она проделала этот жест, но по её лицу было понятно, что стоит ей открыть рот чтобы сказать хоть слово она тут же взорвётся самым ужасающим ором. В попытках сдержаться у мамы даже начали закатывается глаза, гнев переполнял её, видя это Мила смело прошла дальше в квартиру, Ругман с опаской последовал за ней, пригибаясь под палящим взглядом, как кланяясь и постоянно приговаривая: «Мама, всё хорошо. Всё хорошо. Всё спокойно.».

В комнате куда попала Мила пройдя из коридора была почти такая же обстановка, за исключением коричневой тумбы, которая стояла на обломившихся ножках и в комнате было чуть больше места.

Как только все оказались в комнате, мать разразилась. Гневный скрежещущий гром нашёл выход. Больше ничего не мешало ей и не заставляло её сдерживать ураган внутри себя. Отступать было некуда. Если стоя на пороге квартиры можно было дать задний ход и выйти за порог, то здесь и сейчас пути для отступления нет, и заплывшая во гневе мать взяла ситуацию в оккупацию своего ора.

— И ты! Так, вот так! Уплыть…! С кем? С ней!? — мать брызнула слюной в сторону Милы. Заметив, как Мила вытирает попавшую слюну ей на щёку мать плюнула, издав характерный звук пенящихся слюней, вылетающих из рта, сложив губы трубочкой, уже точно прицелив с намерением попасть в лицо.

— Ой, — Мила попалась под пенку, заплакав она начала оправдываться перед матерью Ругмана, — Я же говорю, что там не так хорошо. Не так как представляет Ругман. Я совсем не знаю…

— Закрой свой протухлый рот Гоктайка! Ты наговорила.

— Мама, никто мне ничего не наговорил. — попытался влезть своим виноватым голосом Ругман под слюнявый обстрел матери.

— Я не знаю кто наговорил Ругману сказок про Гоктанию.

— Врёшь! Врёшь вонючая рыба.

— Нет, не вру. Я сама не хочу возвращаться туда.

— Куда? — удивился Ругман.

— Врёшь! Ты же всё врёшь! Зачем пришла, убирайся. Гоктайка.

— Куда ты не хочешь возвращаться? — повторил Ругман и с этого момента кажется приутихла буря в маленькой комнате.

— Я же сказала, там…

— В «Гоктании». - шокировано глядя на Милу поправил её Ругман.