Пылай, огонь

— Вот то, чего я терпеть не могла, и не собираюсь этого отрицать! Лицемерка, проклятая лицемерка! К чему? Неужели она думала, что я против? — Леди Корк внезапно раскашлялась, и не понять, то ли из-за смеха, то ли по другой причине. — В мое время, юноша, девушка не считалась достойной внимания, если до того, как ей минет двадцать, у нее не было полдюжины ухажеров. Если вы хотите найти ее франта, то он, скорее всего, в зале. Но она отрицала, что у нее кто-то есть... А теперь она мертва.

— Леди Корк!

Она уже почти добралась до дверей.

— Э?

— Прав ли я, предполагая, как мне кажется, уже некоторое время, что ваши драгоценности похитила мисс Ренфру? Или что, по крайней мере, вы считали ее похитительницей?

Музыка прекратилась.

В старом обветшавшем доме внезапно воцарилась тишина. Из бального зала донеслись аплодисменты, но они были лишь данью вежливости. Можно было предположить это, потому что утомленные гости, мужчины и женщины, мечтали сейчас лишь об обильной еде и выпивке.

— Итак, леди Корк? Вы подозревали мисс Ренфру?

— Молодой человек, молодой человек, вы торопитесь! Неужели вы не слышите то, что слышу я? Даже не услышав приглашения на ужин, они все равно рванутся к лестнице, как стадо диких коней. Идем!

— Они не смогут рвануться. Я запер двери снаружи.

— Да неужто? — заскрипела леди Корк, напоминая своего попугая. Ее поведение изменилось. Она разглядывала его с неподдельным сарказмом. — Ручаюсь, что это только разожжет их любопытство. А ведь вы хотите хранить все происшедшее в тайне? Что, по-вашему, они будут думать, когда найдут двери закрытыми?

— Вы ответите на мой вопрос, леди Корк?

— Молодой человек, да вы, никак, наседаете на меня?

— Нет, мадам. В любом случае, если даже вы не ответите, я буду вынужден сделать вывод, что вы в самом деле подозревали мисс Ренфру. И действовать буду соответствующим образом.

Она уставилась на него.

По выражению ее лица он понял, что нащупал правду.

Он мог ручаться, что она была на волоске от того, чтобы гаркнуть: «Да!», но с присущей ей непредсказуемостью изменила свое намерение. Фыркнув, леди Корк с треском распахнула двери и решительно вышла.

Чевиот в разочаровании мог только последовать за ней.

Леди Корк не обратила внимания ни на мистера Хенли, ни на Флору, которые продолжали стоять там, где он их оставил. На несколько секунд невысокая согбенная фигура склонилась над телом Маргарет Ренфру.

— Бедная девочка, — пробормотала леди Корк.

Не промолвив больше ни слова, она просеменила к дверям зала, открыла их, вошла внутрь и закрыла за собой. Гул голосов перешел в приветственные крики, а затем сменился взрывом оваций.

— Итак! — обратился Чевиот к Флоре. — Давай посмотрим, что тут можно сделать.

Конечно, он не должен был допускать, чтобы изменилось положение тела. Но это пришлось сделать, потому что он, только он мог отвлечь внимание клерка и успеть спрятать еще горячее оружие, из которого недавно стреляли.

Но не это было самым главным. Маргарет Ренфру уже стала окоченевать. Очертания ее тела, включая положение рук и ног, отпечатались на пыли, покрывавшей ковер. Осторожно перевернув ее в прежнее положение, он вытянул ей руки вдоль тела и соединил ноги.

Сделав это, он ощутил свою полную беспомощность.

Он не мог сделать снимков. У него не было ни мела, ни увеличительного стекла, ни клейкой ленты для снятия отпечатков. Но и это было не так важно, в конце концов, он мог бы найти какие-то грубые заменители.

В мире не существовало баллистика, который мог бы идентифицировать пулю, вылетевшую из ствола без нарезных каналов. Даже веря в невиновность Флоры, даже принимая за истину все объяснения, как у нее в муфте оказалось оружие, он никогда не смог бы указать, из какого пистолета был сделан выстрел.

Отпечатки пальцев, на которые он так рассчитывал в эксперименте с мистером Мейном и полковником Роуэном, здесь были более чем бесполезны. Кроме слуг, например Соланж, если не считать его, мистера Хенли и леди Корк, все остальные обитатели здания были в перчатках.

Блистательные преимущества, которыми он обладал, рассыпались в прах. Он был предоставлен лишь самому себе и своей сообразительности.

— Мистер Хенли, — сказал он, поворачиваясь и на глазок прикидывая расстояние. — Среди ваших письменных принадлежностей нет ли случайно кусочка мела?

— Мела, мистер Чевиот? — переспросил последний, делая шаг назад. — Ей-богу, сэр, не могу понять, зачем он вам понадобился.

— Обрисовать очертания тела. Мы же не можем оставлять его здесь.

— А! — выдохнул мистер Хенли, испытывая облегчение при этом понятном объяснении. — У меня есть угольная палочка, если она вам пригодится.

— Да! Благодарю вас! Я вижу, что ковер имеет достаточно светлую раскраску для этой цели. Если вы ничего не имеете против, дайте мне ваши принадлежности. Я сам сделаю набросок и произведу обмеры.

Минут десять, пока они молча наблюдали за ним, а Флора была близка к истерике, он углубленно занимался делом. Чтобы измерить расстояние, он использовал свой длинный шелковый галстук. Он ходил взад и вперед от тела к стене, а затем снова отступал в коридор.