Пылающая Эмбер

— Я никогда не напьюсь до такого состояния, Лили, — скулю я. — Не хочу выставлять себя дурой.

— Почему? — Таз недвусмысленно смотрит на Боди. — Сегодня детишки только этим и занимаются.

— Ну, давай же, рыжая закусочка, никто не будет над тобой смеяться, — умоляет Боди.

— Ага, они будут слишком заняты, угарая над дебилами здесь, — Таз указывает своей зубочисткой на Боди.

— Детка, покажи мне. Я хочу посмотреть, — подначивает меня Мав.

Я сверлю взглядом каждого сидящего за столиком, но никто не идёт на уступки. Давление нарастает, поскольку они продолжают уговаривать меня выйти на танцпол. Наконец, я, как девчонка, которая всегда хотела вписаться в компанию крутых ребят, поддаюсь давлению со стороны сверстников. Тяжело вздохнув, я неохотно встаю, взяв Мава за руку. Пытаюсь заставить его подняться, но он не сдвигается с места.

— Разве ты не пойдёшь со мной?

Уголки его губ приподнимаются, и он медленно качает головой.

— Через минуту, но сначала я хочу понаблюдать.

Он скользит свободной рукой по внутренней стороне моего бедра и притягивает меня ближе. Я изнываю от желания и чуть ли не падаю на него. Мне приходится опереться на его плечо, чтобы не потерять равновесие. Его пальцы выводят ленивые круги на моём бедре, и я чувствую, как мои трусики намокают ещё сильнее.

— Ты хочешь посмотреть, как я танцую с Боди? — спрашиваю я, по-прежнему пребывая в замешательстве.

— Чёрт, нет. Если он прикоснется к тебе, я оторву ему руки, — говорит он, посылая байкеру предупреждающий взгляд.

Лили хватает меня за руку.

— Я потанцую с тобой. Он не оторвет мне руки, если я прикоснусь к тебе, не так ли, Мав?

Улыбка Мава преобразуется в озорную усмешку. Он смотрит на Гуса, и они оба подхватывают бутылки с пивом, пытаясь скрыть довольные выражения своих физиономий.

— Ох уж эти мужчины, — бормочет Лили и начинает оттаскивать меня от столика.

Вопреки здравому смыслу, я оказываюсь на танцполе, но, очутившись там, с тревогой окидываю комнату. За нами наблюдают байкеры, часть из которых мне знакома, а часть — нет. Некоторые даже поворачиваются всем телом, чтобы иметь лучший обзор.

Руки покрываются мурашками, и меня охватывает беспокойство.

Одно дело — танцевать для Мава, но совсем другое — устраивать представление для комнаты, полной похотливых пьяных байкеров.

Я пытаюсь уйти, но хватка Лили усиливается, как будто она готова к моему побегу. Она слегка встряхивает меня, чтобы привлечь моё внимание.

— Расслабься и сосредоточься на мне. Я рядом, а Мав единственный, кто за тобой наблюдает.

— Хммм… нет, не единственный.

Я смотрю налево, а потом направо.

— Убеди себя в обратном. Все получится. Доверься мне.

Я бросаю на неё злобный взгляд, кричащий о том, что ничего не получится.

Я всегда танцевала только дома с мамой, Сандаун и Уилл. Это своего рода семейная традиция. Но мы всегда танцевали за закрытыми дверьми, где никто не мог нас увидеть. По крайней мере, на публике я никогда не танцевала.

Когда я была маленькой, у моей мамы была кассета с подборкой лучших песен разных исполнителей, и часто, ни с того ни с сего, она ставила её и врубала звук на полную катушку. Все начиналось с «Peace Train» Кэт Стивенс, за которой следовали аналогичные хиты семидесятых. Мы танцевали часами. Иногда мама останавливала проигрывание кассеты перед последней песней, и это были лучшие дни. В другие дни она позволяла кассете доиграть до конца, и когда начиналась песня «Maggie May» Рода Стюарта, она замирала, закрывала глаза, тихо пела и, в конце концов, начинала плакать. После того, как песня кончалась, она оставляла нас и уходила одна в свою комнату.

Однажды я спросила у Сандаун, почему из всех имён, которые она могла выбрать для своего ребёнка, она выбрала именно это. Уиллоу Мэгги Мэй Шоу. Тем более, что это было связано с плохими воспоминаниями для нас обеих, и мне было слишком больно слушать эту песню после её ухода. Санни ответила: «Потому что она была её любимой».

По иронии судьбы, Уилл и счастье, которое она принесла в мою жизнь, вновь вернуло мне интерес к танцам. Её рождение и моя любовь к ней исцелили рану, оставленную уходом моей матери.

Вырвав меня из воспоминаний о моём прошлом, Лили притягивает меня к себе и берет за руки. Она начинает танцевать. Её движения простые и неторопливые. Она вращает своими бедрами и поднимает наши руки вверх. Её глаза кобальтового оттенка ни на миг меня не покидают, призывая уступить и двигаться как она.

Поначалу я сопротивляюсь. Мой дискомфорт, вызванный тем, что я оказалась в центре внимания, одерживает победу над моей любовью к музыке и моим природным инстинктом, который взывает к свободе действий.

Играет песня «Iris» в исполнении The Goo Goo Dolls. В ней присутствуют глубокий смысл и пьянящий ритм. Невозможно остаться безучастной. Довольно быстро песня умиротворяет меня и очаровывает.

Я следую совету Лили и думаю только о Маве. Может все дело в алкоголе, но, клянусь, я ощущаю на себе его взгляд и исходящее от него желание. Я цепляюсь за эту ниточку, связывающую нас, и абстрагируюсь от окружающей меня толпы.