«Пылающая Эмбер» (ЛП)

— Нет, я благодарна за то, что ты сделал, — её ответ кажется искренним. — Это, наверное, единственное, что помогает мне спать по ночам. Понимание того, что мне больше не нужно беспокоиться из-за него.

Я наклоняю голову и изучаю её.

— Тогда почему ты не смотришь на меня? Почему отстраняешься каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь?

Она пожимает плечами. Поднимает руку и смахивает слезу, но другая уже скользит по её щеке и скатывается к подбородку. Я встаю и пересаживаюсь поближе, обхватывая ладонями её лицо. Я пытаюсь его приподнять. Когда мне это удаётся, её взгляд падает на мою челюсть.

— Почему, Куколка? Это убивает меня. Просто скажи мне, — хрипло шепчу я, стирая большими пальцами не переставая текущие слёзы.

— Потому что ты не... — бормочет она, качая головой, — ты не будешь как раньше...

Она пытается отвернуться, но я ей не позволяю.

— Что не буду?

— Испытывать те же чувства, глядя на меня, — торопливо произносит она. — Я должна была бороться сильнее. Сделать что-то, чтобы остановить его.

— Куколка, я не понимаю. Ты сделала все, что могла, и я буду смотреть на тебя так же, как и раньше. Как на чертовски красивую, удивительную и самую потрясающую женщину во всем мире, потому что именно такой я тебя вижу. Такой буду видеть тебя всегда. Я буду смотреть на тебя как на самую сильную личность, потому что ты выжила несмотря ни на что. Я буду смотреть на тебя, как на человека, которого люблю, потому что это правда. Боже, Эмбер. Я безумно тебя люблю, до боли.

Взгляд её сине-зеленых глаз, наконец, обращается к моему лицу. Будто океанский бриз заполняет мои лёгкие. Восторг, который я ощущаю не передать словами.

— Ты любишь меня?

Улыбаясь и игнорируя слезу, скользящую теперь уже по моему лицу, я оставляю на её губах лёгкий поцелуй и говорю:

— Да, люблю.

Её ресницы трепещут, и она зажмуривается.

— Я беспрестанно думаю о том, что если бы я просто сняла твою цепочку, тогда, быть может, он бы не... не исполосовал мою спину и не сделал то, что сделал.

Внутри меня образуется какая-то тяжесть, какое-то нехорошее предчувствие и жуткое подозрение. В памяти всплывает разговор с доктором Алистером.

— От чего? Ремня?

— Не уверен. Но я насчитал тринадцать отметин на её спине и верхней части её бедер, и если ты приглядишься к её коже, то убедишься, что с ней это произошло не впервые. У неё также два поврежденных ребра и кровоподтек на щеке, но он должен пройти через несколько дней. Главное, что она жива. Ей чертовски повезло, что пуля лишь зацепила печень и прошла навылет.

— А признаки...

Между нами повисает мертвая тишина.

— Изнасилования? — спрашивает он.

Скрестив руки, я киваю.

— Есть признаки, указывающие на то, что недавно она занималась грубым сексом, но никаких следов спермы. Изнасилование сложнее определить, если пациент ведёт активную половую жизнь. У вас двоих был...

Вспомнив о прошлом вечере и о том, насколько я был груб, когда трахал её в своём кабинете, я снова киваю.

— Тогда будем надеяться, что худшего не произошло, — говорит Алистер с абсолютной уверенностью в голосе.

Я с облегчением выдыхаю, когда он выходит из комнаты и поворачивается, чтобы в последний раз взглянуть на спящую в кровати Эмбер.

— Ты хочешь сказать, что он тебя изнасиловал?

— Я думала, ты знаешь! — паника в её глазах подтверждает то, о чем я даже не смел предположить, чему не хотел верить, хотя не исключал такой возможности. — Я думала...

— Я не знал, — от резкого подъема с кровати мою спину пронзает нестерпимый жар. Я завожу руки за голову, а затем сдвигаю их на затылок. — Господи Боже!

Я поступил с этим сукиным сыном слишком мягко. Он умер легко и без боли. Тогда как я должен был содрать кожу с его костей.

Я хватаюсь за прикроватный столик и швыряю его в другой конец комнаты, посылая точно в стену.

Я поворачиваюсь и практически реву во всю глотку:

— Почему, чёрт возьми, ты не сказала мне, прежде чем я его убил?

Но по её лицу бежит ещё больше слез.