Пылающая комната

Ни одна живая душа не знает об этом дневнике, мне даже любопытно, чтобы сказал Крис, если бы обнаружил его, скорее всего он бы не стал читать, ему это все кажется скучным и ненужным, но, наверняка, ему бы не понравилось, что я с такой рассудочностью излагаю здесь все детали наших отношений, он ужасно романтичен, этого только слепой не заметит. Я даже полагаю, что он всерьез воспринял мои рассуждения о комнате, только потому, что в его глазах это многообещающее приключение.

По моей просьбе мы после возвращения стали жить вдали от города, в результате ему надоело ездить в студию за пятьдесят километров, и он всем предложил переселиться в собственный дом со студией, по счастью, огромный, пока идет окончательная запись «Пылающей комнаты». А музыка получилась действительно отличная, я правда категорически против ее вытягивания на «должный уровень» за счет компьютерной обработки, но Крис говорит, что без этого сейчас не делается ни одна вещь.

Поначалу толпа народу, хотя все они и живут в одной части дома, а мы — в другой, меня серьезно угнетала. Но потом мне это даже начало нравиться.

С ними приятно работать. Джимми, что называется, человек моего круга, очень открытый, но явно с комплексом несостоявшегося интеллигента. Читает Гибсона и страдает от того, что никак не может привыкнуть к его стилю. Патрик, которого все зовут Крошка Пэтти, замечательный тип, весь в себе и постоянно ест сладкое. Он привез с собой вагон шоколада и постоянно норовит всех угостить, причем запивает его виски. Непонятно, как в эту компанию попал Арчи, у которого жена, двое детей и четыре собаки. Он выглядит, как постоянно борющийся с наступающим хаосом криминала горе-полицейский, очень добродушный, но требовательный. Все их записи превращаются в сплошной цирк, в который я, как ни странно, вписался довольно удачно.

Если бы не Элис. О ней я не могу сказать ничего хорошего, хотя Крис и уверяет меня, что это «женщина с головой и к тому же очень надежная». Она стала его имиджмейкером случайно, так он меня уверяет, я же подозреваю, что то, что он считает случайностью, ею было заранее задумано и просчитано. Ее привел знакомый Криса, после концерта в K***. Это женщина среднего роста, брюнетка, всегда элегантно одетая, но почему-то, как правило, в серое. Ей лет тридцать и, насколько я понимаю, она давно, сильно и безнадежно любит Криса. Но любит не так, как это бывает с неразделенным чувством у женщин, а с какой-то скрытой, очень глубокой агрессивностью. Я замечал, что она единственная, кому позволяется говорить Харди колкости, кроме меня, разумеется, но в отличие от нее, я это всегда делаю наедине. Впрочем, ее нападки носят объективный характер. Меня она явно ненавидит и обращается со мной очень почтительно, но прецедент все же имел место.

В доме есть огромная столовая, специально для торжественных обедов и, когда была записана первая часть альбома, Крис всех пригласил отметить это. В столовой целую стену занимает огромный роскошный балкон в венецианском стиле, он увит виноградом и какими-то экзотическими вечно цветущими растениями. В общем, место безупречно подходяще для созерцания окрестностей, особенно на закате, с него видны старые, уже ставшие декоративными ветряные мельницы, и для окончательной идиллии не хватает только маленького стада овечек с пастухом и флейтой. Ночью же покрытые мраком холмы напоминают мрачные пейзажи Розы, под усыпанным звездами августовским небом.

На ужин в результате должны были собраться Марта, менеджер по, так сказать, бытовым вопросам, Элис, группа, я, Крис и еще человека три из тех, кто помогает раскрутке диска, представители от своего босса, с которым и был заключен контракт. Даншен получил приглашение, но отказался из-за каких-то неотложных дел. В последнее время я вообще с ним редко сталкивался. Все обещало быть весьма пристойным. Крис оделся просто, без претензий, джинсы и футболка и, разумеется, свой браслет «девственницы», как я именую его втайне от него, и который я терпеть не могу, больше, чем его ремни с пряжками от Каррерас.