Пылающие хроники. Осенрад

Наконец, мы остановились у одного из домов, ничем не примечательного на фоне остальных. Листопадник толчком распахнул дверь и жестом пригласил нас войти.

Внутри было темно и сыро. Пахло плесенью, затхлостью и еще чем-то неуловимо тошнотворным. В одно единственное окно, затянутое грязным слюдяным стеклом, еле пробивался серый свет. Обстановка была более чем спартанская: несколько деревянных кроватей с матрасами, набитыми соломой, грубо сколоченный стол и табуреты.

– Ваше новое жилье, – объявил безымянный листопадник, с еле заметной издевкой в голосе. – Не богато, но вам тут не веселиться. Завтра с рассветом – на работу. За вами зайдут.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, захлопнув дверь с таким грохотом, что с потолка посыпалась пыль. Я огляделась – кроватей было три. Хорошо, что нам выделили отдельный дом, не хотелось делить жилище с рабами. Каждый день видеть их измождённые лица, их страдания. Видеть и быть не в силах им чем-либо помочь.

– Ну и дыра, – пробормотал Браун, с отвращением озираясь по сторонам. – И как мы здесь четыре месяца проживем?

Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Перспектива провести столько времени в этом мрачном месте, да еще и работать в рудниках, казалась невыносимой. Но нужно было что-то предпринимать, и как можно скорее.

– Завтра узнаем, какая нас работа ждет, – сказал Вольдемар, первым нарушив тяжелое молчание. – А там будет видно. Главное – не терять головы и не делать глупостей.

Я кивнула, стараясь разделить его настрой, хотя сердце сжималось от тревоги. Я направилась к самой дальней кровати. Конечно, она оказалась неудобной. Да ещё и этот невыносимый жар. И хоть я полагала, что не смогу тут уснуть, сон настиг меня уже через пять минут. Возможно само тело хотелось дать мне возможность отдохнуть и не видеть того ужаса, что окружал меня.

Рассвет наступил быстро, будто кто-то просто щелкнул выключателем, мгновенно рассеяв мрак ночи. Не успели мы как следует осмотреться, как дверь барака с грохотом распахнулась, впуская внутрь поток холодного воздуха и фигуру в знакомом черном плаще. За ним стояли двое листопадников, сжимая в руках плети.

– Ну что, сони, выспались? – прогремел голос прибывшего, заглушая все остальные звуки. – Пошли работать! Новый день – новыйметалл!

Он был выше и крепче прочих листопадников, а на его лице, не скрытом капюшоном, застыло выражение жестокого веселья. Он напомнил мне хищного зверя, радующегося легкой добыче.

– Я – Гром, – продолжал он, с удовлетворением наблюдая за тем, как мы вздрагиваем от его слов. – Ваш новый начальник. И поверьте, я умею делать так, чтобы работа спорилась. Никто у меня не будет отлынивать, ясно вам, чужаки?

Он ухмыльнулся, обнажив ряд желтых неровных зубов, и щелкнул плетью.

– Шевелитесь, дармоеды! Время – металл!

Я вздрогнула от его крика. Браун заскрипел зубами, но поднялся с кровати. Вольдемар будто бы изучал надсмотрщика, а заодно и всех вокруг, предпочтя молчать и беспрекословно выполнять приказания.

Мы послушно поплелись за Громом, словно стадо овец на бойню, не зная, что нас ждет, но прекрасно понимая, что легко не будет.

Глава пятая

Гром привел нас к подножию огромной металлической конструкции, похожей на исполинского паука. Его железные лапы, опутанные цепями и тросами, уходили глубоко в шахту, исчезая в зияющей черноте провала. Отсюда, снизу, «Чертоги осени» казались еще более зловещими, чем сверху.

– Ваша задача – грузить руду, – рявкнул Гром, указывая на вагонетки, стоящие на рельсах у подножия «паука». – Не зевайте, работайте слаженно, иначе вечером останетесь без ужина. Кстати, это вас единственный приём пищи в день, так что не рекомендую его пропускать.

Он указал на группу солнцелюбов, с трудом толкающих перед собой нагруженную вагонетку. Их лица, блестевшие от пота в тусклом свете факелов, выражали безнадежную покорность.

– А где же кирки, лопаты? – спросил Браун, осматриваясь по сторонам.

– Зачем вам? – Гром усмехнулся, и эта усмешка не сулила ничего хорошего. – Руду уже добыли. Вам ее только поднять наверх.

Он щелкнул пальцами, и двое листопадников рывком открыли один из люков в «брюхе» паука. Из черного зева пахнуло затхлостью, сыростью и чем-то еще, от чего у меня волосы на голове зашевелились.

– Ну, чего застыли? – прорычал Гром. – Время – металл, я же говорил! Запомните эту истину на все четыре месяца. И удумали же вы явиться сюда с визитом.

И мы, подгоняемые криками надсмотрщиков и ударами плетей, спустились в черное чрево рудника.

Воздух здесь был тяжелым и спертым, словно в затхлом подвале. Трудно было дышать, пот заливал глаза. Повсюду горели факелы, отбрасывая причудливые, танцующие тени на неровные стены тоннеля. Хоть в Осенраде предпочли развивать металл, свет они черпали из огня. Неудивительно, что они отказались от энергии древа Сефирот, ведь как они обходились с природой, окружавшей их! Удивительно, что древо ещё функционировало на этой территории. Я бы не удивилась, если сама Осень решила лишить листопадников врат, следовательно, отрезав их от других краёв и возможности обмена.