Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

– У тебя же автомат за спиной, кто же тебе не остановит! Вот держи, используй по необходимости, если не потребуется, вернёшь обратно – это моя, личная, – сказал он, протягивая мне гранату «Ф-1³⁴».

* * *

Возле комендатуры было пустынно, на входе возле мешков сидел сонный ополченец, который даже не попросил меня предъявить документы, когда я прошёл мимо. Внутри было также тихо и безлюдно, только теперь в воздухе пахло медицинскими препаратами, а в коридоре местами валялись окровавленные бинты, которые из-за наплыва раненных не успевали убирать санитарки.

На моё счастье, нашу комнатку не успели переоборудовать в палату, поэтому быстро отыскав свой телефон, я поспешил на выход.

Пройдя несколько узких переулков, я вышел на тротуар, который тянулся вдоль широкой дороги. На улице было безлюдно, впереди меня шла только женщина, неся в обеих руках пакеты с картофелем, позади неё, едва поспевая за своей матерью, шагала девочка лет семи, державшая в руках небольшую кастрюльку.

Я же смотрел по сторонам, пытаясь отыскать работающий магазин, чтобы купить Королю сладости.

Неожиданно, послышался гул самолёта. «Может пронесёт?» – подумал я. Но оглушающий звук становился всё громче и громче, не успев оглянуться на рёв двигателей, я увидел как впереди нас, опережая звук, пронёсся штурмовик, который выпустив пару ракет, стал набирать высоту.

Бросив сумки, мать кинулась к дочке, закрывая её своим телом, а девочка, испугавшись резкого шума, выронив кастрюльку, уже рыдала, опустившись перед ней на колени. Мать же осматривая её, спрашивала:

– Вика, доченька, что случилось, ты ударилась?

Девочка, прижимая к себе пустую кастрюльку, сквозь слёзы отвечала:

– Мама, мама! Я суп выронила, чем же мы теперь братика кормить будем…

Подбежав к ним, я спросил у матери:

– Вам далеко идти, давайте я вам машину остановлю.

Женщина, обернувшись и поправляя волосы, ответила:

– Мы уже почти к дому подходили, чуть-чуть не повезло. Мы вообще стараемся из дома не выходить, но приходится. За едой в столовую ходим, мужа у меня нет, в прошлом году умер от силикоза – шахтёром он у меня был…

Сунув женщине в руку купюру Короля, я сказал:

– Возьмите, она вам сейчас нужнее, – и, не дожидаясь ответа, направился дальше.

* * *

Так как искать работающие магазины больше не было смысла, я остановил попутку. За рулём сидел молодой парень, а рядом женщина лет сорока. Оба они, судя по форме, состояли в ополчении. По их разговору я понял, что они являлись родственниками.

Выйдя возле соседней школы, которая находилась в двух кварталах от нашей, дальше я отправился пешком, дабы мои попутчики не узнали точный адрес нашего местонахождения.

Король встречал меня уже на ступеньках, но, не заметив в моих руках пакета, он разочарованно поинтересовался:

– Почему не купил?

– Местной женщине отдал, той совсем худо… без мужа осталась.

Король хотел сказать что-то, но, прикусив губу, промолчал.

– А что морда у тебя так изменилась? Деньги жалко?

– Дело не в деньгах, просто я уже чай поставил…

Но судя по тому как Король изменился в лице, когда я, вернувшись в класс, протянул ему свою тысячную, дело было не в чае…

Из окна нашей спальни, которая находилась на третьем этаже, просматривалась северная часть города. Памятник Ленину, который указывал своей рукой в направлении угольной шахты, не раз подвергался обстрелу, то ли украинские каратели хотели стереть его с лица земли, то ли «Ильич» притягивал снаряды и мины.

Северная часть города постепенно переходила в посёлок и состояла из одноэтажных домов. Снежнόе было шахтёрским городом, поэтому с высоты смотрелось бедно и запущенно.

Вбежавший в нашу спальню Матрос скомандовал, собирайтесь, сейчас нас в баню повезут.

Такому событию мы были рады, так как мыться в школьном туалете нам запретили сразу, чтобы мы не загадили детские умывальники.

Шахта, на которой мы должны были мыться, находилась в соседнем небольшом городе-спутнике Снежного. Городом он обозначался лишь на карте, а на местности же представлял собой обычный посёлок. По его узким улочкам бродили козы, куры. Возле главных дорог росли фруктовые деревья, плоды которых, Сосна срывал, находясь в кузове, во время ожидания зелёного сигнала светофора.

Спешившись перед главными воротами шахты, мы зашли через проходные. Несмотря на боевые действия, почти все шахты в городе продолжали работать.

Обстановка внутри была ещё хуже чем снаружи. Выложенная на полах плитка была черная от сажи, а местами, просто затёртая до дыр, она обнажала серый цемент. Шкафчики в раздевалке были деревянными и, скорее всего, являлись ровесниками самой шахты. Лейки на душе отсутствовали, трубы местами были изъедены коррозией.

С каким же презрением нужно относиться к рабочим, которые приносят деньги, если в таком состоянии поддерживать элементарные бытовые и санитарные условия.