Пылающий мост

Наверное, он был опасным противником, наверное, он мог легко одолеть любого силача – как же иначе? Но Каэ вдруг поняла, что значит – быть богиней. Та ненависть, которую она испытывала к врагу, и та жалость, которую вызвала в ней мумия, обратились источником нового могущества. Она буквально чувствовала, как по ее жилам заструился жар. И Такахай засветился в темноте.

Она подошла к мумии, пятящейся от нее в ужасе, протянула руку и, когда голова червя метнулась к ней, перехватила ее на лету. Мощное тело, состоящее из могучих мышц, билось и металось, но Каэ держала крепко. А затем взмахнула клинком и чисто срезала его со спины мумии. Монстр издал какой-то нечленораздельный вопль и обмяк. Из открытых сосудов хлынула зловонная жидкость. Обрубок червя еще некоторое время жалко трепыхался на холодном полу, но Каэ не обращала на него внимания, склонившись над высохшим телом воина, бессильно опустившимся у стены.

Она не почувствовала ничего, кроме тепла, когда костлявые пальцы взяли ее за запястье: мумия говорить не могла, но могла смотреть и двигаться. И взгляды, и жесты выражали благодарность.

– Все будет хорошо, – сказала Каэ тихо и ласково. – Сейчас ты уснешь. А когда проснешься, мир вокруг будет прекрасным. Ты это заслужил.

Мумия кивнула головой. Движения ее становились все более резкими и неровными. Она уходила из этого пространства и из этого времени, но перед уходом пыталась отблагодарить свою спасительницу. Серая рука вытянулась и уперлась в стену на уровне глаз Каэ.

– Ты хочешь, чтобы я разобрала стену?

Каэ не представляла себе, как выполнить эту просьбу, но все оказалось значительно легче, чем она предполагала. Камни свободно сидели в кладке, не скрепленные раствором. И вытащить их оттуда было несложно. Через несколько минут в стене образовалось довольно большое отверстие, в которое вполне мог протиснуться человек.

– Что теперь?

Мумия выразительно указала на отверстие, сделав движение, будто что-то оттуда извлекала. Каэтана повиновалась и, просунув руку в отверстие, нащупала холодный металл. Он был гладким и, казалось, даже незапыленным.

Высохшее тело как-то странно дернулось, и Каэ поняла, что мумия наконец обрела окончательную свободу. Шли последние секунды ее пребывания в этом мире. Поэтому богиня не стала рыться в тайнике, а опустилась на колени возле умирающего воина и обняла его за острые плечи. Жалобно ойкнул Ниппи, когда костлявые руки обвились вокруг шеи Кахатанны, но она не почувствовала страха и теперь. Слишком бережным и ласковым было это движение. А затем Каэ ощутила, как грудь ее разрывается от невыносимой боли, будто ком огня проник в сердце и ворочается там, устраиваясь поудобнее. И это значило, что Интагейя Сангасойя, Суть Сути и Мать Истины, приняла душу умершего.

В тайнике обнаружились доспехи и плащ. Все предметы были целы и прекрасно сохранились, насколько она смогла разглядеть в этом освещении.. Каэ увязала латы в плащ и аккуратно поставила возле стены. Теперь ей предстояло добыть талисман.

– Давай заглянем в провал, – предложил Ниппи. – Надеюсь, там не будет других сюрпризов.

Перстень уже отдышался и говорил так, будто он убил монстра и намеревается идти дальше. Каэ улыбнулась:

– Наш друг предупредил бы нас. Уверена, что мы с тобой здесь одни. К тому же такая тварь не стала бы терпеть соперников или соседей – всех сожрала бы.

– Верно, – согласился Ниппи. – Тогда зачем ты тут стоишь? Пойдем быстрее.

Каэ бестрепетно ступила в темноту и вытянула руки. Всюду был холодный камень, и только с левой стороны ее пальцы провалились в пустоту. В эту сторону она и направилась. Проход был узким, как нора или щель, но все же достаточным для того, чтобы она смогла протиснуться дальше. Ниппи худо-бедно освещал пространство, и они двигались вперед до тех пор, пока перстень не заявил:

– А теперь протяни руку и возьми его. Он здесь.

Каэ послушалась и нашарила через несколько секунд скелет, обряженный в парчу. Ткань почти истлела, но золотая нить осталась целой и оцарапала ей пальцы. Затем она нащупала что-то напоминавшее костяную пластину, украшенную резьбой. Сверху лежал талисман. Это был настоящий талисман Джаганнатхи: почувствовав приближение богини, он принялся предлагать ей власть над миром и все нездешние сокровища. Однако Каэ оставалась абсолютно спокойной – она уже один раз преодолела это искушение и теперь, словно ребенок, отболевший когда-то корью, не воспринимала его вопли всерьез. Она зажала золотое украшение в кулаке и двинулась назад.

Обратный путь дался с большим трудом, а позвать на помощь она не могла никого: ни фенешанги, ни боги не выносили присутствия талисмана. Уничтожить же его не хватало места – мечу было негде размахнуться. Подаренные мумией доспехи оказались на удивление легкими, однако сам узел получился громоздким, и она, пыхтя, волокла его узкими проходами, чувствуя, как осыпаются за шиворот земля, каменная крошка и пыль. Поэтому, когда Каэ вылезла наконец на поверхность, жмурясь от ослепительного солнца, ударившего в глаза, голос Барнабы возгласил:

– Жуть какая!

– Сам ты жуть, – обиделась Каэ.