Пылающий остров

Шум он производил ни с чем не сравнимый. Я никогда не слышал, как стреляют орудия большого линкора, но думаю, что они все вместе не вызывают и десятой доли тех повреждений барабанной перепонки, которые мы претерпели от «дона Пепе». Снаряды его летели и рвались с каким-то особым воем и грохотом. Правда, в двух метрах от места взрыва такого снаряда можно было остаться невредимым, но шум все-таки производился такой, что противник иногда повергался в панику…

По конструкции пиратские чугунные пушки, которые вы можете увидеть в Сантьяго-де-Куба или в Тринидаде, изготовленные пять-шесть веков тому назад, были верхом технической мысли по сравнению с «доном Пене». Но тем не менее «дон Пепе», появившийся на свет в середине XX века, существовал, принес очень много пользы, а главное — положил начало существованию целого выводка «дон Пепе-малышей», которые мы распределяли среди колонн Второго фронта Франка Паиса.

Если быть честными и говорить всю правду до конца, то самый первый «дон Пепе» выстрелил не так уж много раз — скоро в трубе появилась трещина. Но зато на его горьком опыте мы уразумели, как надо делать пушки. И вот, как старый заслуженный производитель, он стоял в яслях, оберегаемый нежными взглядами работников наших мастерских. А его потомки самоотверженно ухали на передовых позициях Повстанческой армии, наводя суеверный ужас на врагов.

«Дон Пепе» был, конечно, коллективным созданием, но все-таки главным его конструктором был тот самый замечательный парень — Малютка. Он погиб в конце пятьдесят восьмого. Перед самой победой. Погиб глупо — чистил пистолет, у него был «кольт-38», и пуля вошла в живот…

Малютка был неистощим на выдумки. Это он придумал «радиострельбу». Ночью перед боем мы устанавливали репродукторы и начинали передавать музыку для солдат противника, а потом объявляли: «Сейчас вы услышите, как стреляют наши пушки» — и подготовленный к этому торжественному моменту «дон Пепе» извергал максимальное количество пламени и шума.

— А теперь, — передавали репродукторы, — послушайте, как бьют наши пулеметы, установленные справа.

Перед микрофоном мы давали очередь из автоматов и вертели трещотку. Через репродукторы этот треск превращался в пулеметную очередь.

— А теперь слушайте наши пулеметы слева, — повторялась та же история.

— Теперь вы убедились, что окружены? — спокойно спрашивал диктор и снова включал магнитофон с музыкой.

И бывало, что солдаты отходили «на заранее подготовленные рубежи». Нам только это и нужно было.

Если трезво мыслить, то — честное слово — из того, что у нас было, ничего нельзя было сделать, а мы все-таки сделали. Наверное, объясняется это просто верой, верой и необходимостью.

Каждую гранату, даже изготовленную из простой кастрюли, мы рассматривали не только как боевое оружие, но и как произведение искусства. И, честное слово, было даже немножко жалко, когда ее пускали в ход и наши труды взрывались и разлетались на мелкие осколки.

К концу боев в Сьерра-Маэстре у нас на Втором фронте была целая система мастерских, где мы могли не только ремонтировать оружие, но и делать довольно сложные, а главное — необходимые нам механизмы. Первые мины, выпущенные нами, имели только механические детонаторы, а последние были снабжены уже электрическими.

Мы долго страдали от отсутствия горючего. Американский нефтеперерабатывающий завод «Тексако» в Сантьяго-де-Куба, естественно, не собирался снабжать нас бензином. Мы пробовали в мастерских делать бензин из нефти и спирта. Кое-что получалось, наши «джипы» с грехом пополам двигались, но дымили при этом, как паровозы. За каждым стелился многокилометровый дымовой шлейф. По этим шлейфам батистовцам очень легко было следить за передвижением наших по многочисленных автомобилей. Надо было выходить из положения.

И вот однажды мы похитили администратора завода «Тексако». Привезли его на территорию Второго фронта и продержали у себя несколько дней. Мы его хорошо кормили, вежливо беседовали с ним, разъясняли наши дели, нашу политику. И еще объяснили, что если компания «Тексако» не продаст нам бензина, то такие похищения станут правилом, а обращение будет несколько иное. Администратор проникся уважением к нашим словам. Он, видимо, убедился, что мы люди серьезные. После этого компания предоставила нам несколько бочек бензина…

Сейчас я, честно говоря, редко вспоминаю о тех днях… Потому что дел много, очень много дел, тоже нелегких. Иногда даже кажется, что воевать было куда проще и спокойнее, чем проводить аграрную реформу, пришлось научиться и этому… Но когда вот так встанет перед тобой вдруг все то, что мы смогли сделать тогда… поражаешься сам и сам себе не веришь… Неужели все это было? Неужели во всем этом участвовал?..

Приказ № 30