Пылающий остров

— Дальше не так забавно, — продолжал Матросов. — Этот самый профессор принес себя в жертву.

— В жертву? — Доктор Шварцман украдкой взглянул на Марину.

— Да, в жертву человечеству и зажег над островом Аренида атмосферу. Это событие в течение нескольких дней занимало весь капиталистический мир. Вот здесь лондонский «Таймс», римская «Трибуна», американский «Нью-Йорк таймс». Они пережевывают сенсацию на все лады. Ученые опровергают возможность горения воздуха и утверждают, что все это не больше чем мистификация. Словом, этого хватило ровным счетом на неделю. Газеты от девятнадцатого июля заняты уже иным.

— Что же загорелось теперь?

— Кризис, Исаак Моисеевич. На всех биржах паника.

— Вы, может быть, думаете, что это ново?

— Есть и кое-что новое. Газеты пишут о необыкновенных сделках, совершаемых на биржах, о крахе крупнейших предприятий, о невероятной спекулятивной игре Вельта, неожиданно купившего знаменитую Мамонтову пещеру в Кентукки.

— Здесь, по-моему, надо искать связь, — сказала Марина.

— Конечно! Связь ясна. Сначала он пугает народ, а потом начинает грабить. Старый прием, уверяю вас! Я еще помню, были такие бандиты, которые одевались в белые балахоны и прыгали на пружинах, а потом обирали перепуганных прохожих.

— Газеты полны сообщениями о том, что все метрополитены, американские собвеи и железные дороги, обладающие крупными туннелями, приобретены концерном Вельта. Все задают себе вопрос: «Что бы это могло значить?»

— Да, странно!

— Неожиданно прекращают работы многие предприятия, Америка в полном смятении. Вельт закрывает даже свои военные заводы. Аннулировал военные заказы ряда государств.

— Совсем удивительно!

— Это вызвало растерянность капиталистических стран, заказы которых Вельт так еще недавно пытался заполучить. На улицу выброшены миллионы безработных. В то же время Вельт начинает какие-то гигантские работы. Об этом пишут и в Германии, и в Скандинавских странах. Указывают на огромный интерес Вельта к Гренландии.

— Послушайте, Матросов! Вам еще не надоел ваш Вельт?

— Что же делать! Весь капиталистический мир занят сейчас только им. Вы забываете, что он стоит во главе огромного числа монополистических объединений.

— Что же ему нужно? Я не понимаю…

— Этого никто не понимает.

— Здесь какая-то связь с катастрофой в Тихом океане, — снова заметила Марина, украдкой улыбнувшись Дмитрию.

— Скоро все разрешится, Исаак Моисеевич. Сегодняшние зарубежные газеты полны сообщений, что самый знаменитый человек нашего времени — доктор Фредерик Вельт выступит с речью по радио, обращенной ко всему миру.

— Так-таки ко всему миру? — засмеялся Шварцман и тотчас сморщился. Вероятно, ему стало больно.

Марина встала и поправила на нем одеяло.

— Да, Исаак Моисеевич, этому обращению за границей придают огромное значение. Никто еще не говорил сразу со всем миром.

— Просто он американец и любит сенсации! Скажите, он будет говорить по-английски?

— Да, — сказал Матросов. — Радиостанции после его выступления будут передавать речь Вельта на всех основных языках Земли. Но я мог бы сразу переводить вам.

— Похоже на грандиозную американскую рекламу. Может быть, вы думаете, что я стал бы терять свое время и слушать его капиталистическую болтовню? Ничего подобного!

Лицо Матросова омрачилось.

— А я думал, Исаак Моисеевич, что это вас заинтересует… — Матросов вынул из кармана часы.

— Что вы смотрите? Я ни за что не отпущу вас! Рассказывали мне о каком-то Вельте… Вы лучше расскажите, что делается у нас.

— У нас, Исаак Моисеевич, все спокойно. Вчера был решающий футбольный матч на кубок страны. Пятнадцатого июля вступило в строй Всесоюзное электрокольцо. Оно теперь объединило энергетические системы Сибири, Волги и Днепра. Одновременно с этим заработала очередная турбина Сибирьэнергостроя. Домна Курского металлургического завода дала чугун. Профессор Гринев показывал вчера лошадь без сердца, которое было заменено насосной установкой, помещенной вместо седла. Профессор Гринев проехал на своей лошади по манежу два круга, после чего лошадь издохла. Оборвался провод.

— Жаль, жаль! Это очень интересно. Что же вы мне сразу об этом не рассказали?

Матросов опять посмотрел на часы.

— В шесть часов по среднеевропейскому времени сегодня, двадцать первого июля, по радио, обращаясь ко всему миру, выступит Вельт.

— А сколько сейчас времени? — спросил Шварцман.

— Без одной минуты восемь.

— Так что же вы мне раньше не сказали? Ах, какая досада! Может быть, он еще не кончил?

— Он еще не начинал, Исаак Моисеевич. Разница во времени — два часа. Начнет через одну минуту.

— Так включайте скорее! Что же вы ждете? Торопитесь! Ах, какой вы медлительный, молодой человек!

Доктор очень волновался.

Матросов, сдерживая улыбку, включил приемник.

— Теперь я понимаю, какое сообщение собирался сегодня слушать мой аллигатор! Ах, несносный! А мне ничего не сказал!

В репродукторе слышался легкий шум. Матросов настраивал приемник. Из коридора доносилось слабое тиканье стенных часов. Доктор Шварцман сел.

Все приготовились слушать сенсационное выступление Вельта.

В репродукторе что-то щелкнуло.