Пылающий остров

Автомобиль тащил Ганса, но он все же умудрился подняться на ноги. Вот уже близки ворота. Крыло почти задело за них. И вдруг автомобиль остановился…

Ганс побагровел, налился кровью. Обеими руками он держался за крыло, а ногой упирался в ворота. Колеса автомобиля вертелись, но машина не двигалась с места.

Удивленный Матросов оглянулся и понял все. Мгновенно он дал задний ход, но было уже поздно. Три солдата направили на него автоматы.

Матросов выключил мотор и откинулся на сиденье, спокойно смотря на небо.

«Нелепая горячность! — подумал он. — Надо было сразу подчиниться, а теперь почти все погибло… Как мог я так опрометчиво поступить? Всю жизнь учился владеть собой — и вот, в решительную минуту…»

Ганс скрутил Матросову руки и вывел его из машины.

— Здоровы же вы, молодчик! — пробурчал он. — Жаль, что не пришлось с вами встретиться, когда я был помоложе.

По двору шел Вельт. Красные пятна выступили на его лице.

Солдаты вывели из ворот автомобиль. На серой военной машине проехал Уитсли, вежливо приложив руку к козырьку.

Вельт прищурился и сказал Гансу:

— Хэлло, убрать всех со двора! Чтобы в замке не осталось ни одного человека. Запереть ворота. Я хочу выполнить свой план без свидетелей.

Матросов опустился на массивную каменную плиту и непринужденно рассматривал обветрившуюся серую стену. Молча наблюдал он, как выходили через ворота все слуги Вельта, как ушли солдаты. Последним вышел привратник, Ганс запер ворота.

Вернулся он с железным ломом в руках.

— Жаль, что мне не удалось с вами подраться!.. — буркнул он. — Я вам еще за яхту должен.

— Довольно болтать! — грубо прервал Вельт. — Делайте свое дело!

Ганс покорно взялся за лом и, предложив Матросову встать, отвалил тяжелую плиту. Это было под силу, пожалуй, только такому силачу, как Ганс.

Иоланда испуганно схватила мужа за руку.

Под плитой зияло черное отверстие.

— Вот квартира, достойная владельца Ютландского замка! Там кончил жизнь один из них. Теперь кончите вы, мистер Мак-Тросс. Но не беспокойтесь: вам дадут еды и питья, чтобы вы могли «владеть» замком до последних дней мира, сэр. Вы видите, что я обращаюсь к вам, как вы того желали. Вы задохнетесь одновременно со всеми своими земляками и единомышленниками.

Матросов сразу повеселел. Это удивило Вольта. Он стал торопить Ганса. Гигант спрыгнул в подземелье.

— Босс, здесь по-прежнему валяются человеческие скелеты! Один из них на цепи.

— Прежде оба были на цепи. Одну цепь в прошлый раз мы унесли. Ко второй приковать его! Пусть проведет весь остаток своих дней в собственных владениях, в приятной компании! Один из скелетов ведь женский… Надеюсь, это не доставит вам мук ревности? Или я не угадал?.. — Последние слова Вельт прошипел на ухо жене. — Или, может быть, вы бы предпочли, чтобы я заменил тот скелет вашим?

Иоланда побледнела и отшатнулась:

— Вы безумны, Фред!

— О нет, сударыня! Я отлично понимаю ваши христианские побуждения, а также ваши просьбы сохранить жизнь этого атлета, объятия которого так крепки.

— Фред, Фред! Вы ошибаетесь! — застонала Иоланда и беспомощно опустилась на плиты двора.

Вельт повернулся к ней спиной.

Ганс грубо столкнул Матросова в подземелье, потом опустился туда сам.

Ветер выл похоронную песню, но не об одном человеке, упрятанном в подземелье. Он пел ее о всех людях Земли, унося воздух на далекий, но неумолимый костер Арениды.

Глава IX Дни ветров

Надя, вконец обессиленная, едва взбиралась по склону бархана.

Густой, тяжелый ветер был насыщен песком, но воздуха не приносил. Дышать было трудно. Приходилось отворачиваться, сгибаясь в поясе. Надя падала на колени, но вставала и снова шла.

С гребня, к которому она стремилась, срывались длинные серые языки. Взмывая вверх, они сливались с низко летящим песчаным облаком, похожим на дым пожара.

Облако оседало на землю и на глазах, у Нади осыпалось растущими барханами. Пустыня, которая прежде казалась застывшим в бурю океаном, теперь ожила. Мрачно двинулись песчаные валы, кипя на гребнях серой пеной. Они ползли, грозя засыпать навеки только что воздвигнутые комсомольцами сооружения Аренидстроя. Низкое небо угнетало Надю, давило. Она не помнила, когда видела солнце. Ей уже казалось, что солнце не покажется больше и не будет на земле ни радости, ни надежды…

Люди теперь работали в противопесочных масках.

Надя не хотела надевать на себя резиновую «морду» и последние дни еле держалась на ногах. Утомление приходило быстро. В ушах гудело, перед глазами плыли… цветные круги.

Но надо было работать… Работать, забыв все на свете!

Но люди не хотели забывать.

Сколько раз слышали Надя и Ксения слова о том, что все это напрасно…

Ксения слушала, опустив голову, а Надя спорила, горячилась. Некоторые из их товарищей продолжали твердить:

— Вся работа придумана только для того, чтобы отвлечь. Прячут правду… Говорили бы прямо! Смерть, и все. Не хуже мы, чем за границей. Умереть сумеем!

— Это же и есть трусость! — возмущалась Надя. Она говорила о сестре, о Марине, которая, рискуя собой, стремится получить в лаборатории радий-дельта, необходимый для залпа.