Пылающий остров

– Вот как! Ты в этом уверен, Франциско?

– Да, генерал. За минуту до своей отлучки он говорил со мной и сказал, что ему необходимо отлучиться ненадолго и что он скоро вернется к нам.

– Гм!

В мозгу Масео мгновенно пронеслось подозрение об измене доктора – мысль ужасная, мучительная. Это было точно откровение свыше, с поразительной ясностью представившее внутреннему взору генерала всю картину того, что его ожидает впереди.

Он видел себя умирающим, предательски пораженным из-за угла, слушал шумные выражения торжества своих врагов, избавившихся от такого опасного противника. Всего ужаснее было для него сознание, что с его гибелью сильно пострадает дело освобождения родины.

Но он тут же устыдился своей мысли, которая казалась его честной натуре оскорблением отсутствующего друга.

Он стал припоминать все, что служило неопровержимым доказательством преданности доктора инсургентам: его страстную любовь к Кубе и жгучую ненависть к испанцам; вспоминал свои личные отношения с ним, старую дружбу, братство по оружию, перенесенные вместе невзгоды и общие надежды.

Пожав плечами, он пробормотал про себя:

– Нет, подозревать Серрано – прямо глупость, даже хуже – это было бы низко! Серрано самый честный человек из всех, кого я знаю, и если бы мне пришлось сомневаться в нем, то я скорее должен бы не доверять родному отцу!..

В это мгновение послышался топот мчавшейся во весь опор лошади и оклики: «Кто идет?», проносившиеся от задних рядов отряда до передних. Затем раздались крики: «Серрано! Это он!.. Это наш доктор!»

– Где генерал? – коротко спросил всадник, поравнявшись с отрядом.

– Я здесь, мой друг, – откликнулся Масео. – О, как я рад тебя видеть! Я боялся, не случилось ли чего с тобой…

– Благодарю… Со мной ничего не случилось… Но я везу важную новость. Мы идем прямо на засаду. Впереди нас ожидают четыре тысячи испанцев.

– Черт возьми! Это действительно очень важно! – воскликнул Масео.

– В том то и дело… Я так и думал, что отступление Люка было только ловушкой, и, чтобы в этом убедиться, я один отправился на разведку и узнал, что на рассвете нас собираются атаковать, а этого, в виду незначительности наших сил, ни в каком случае не следует допускать.

– Конечно!.. Хорошо, я изменю маршрут, – проговорил Масео, – и присоединюсь к остальной части моих войск, а тогда – милости просим, господа испанцы!.. А тебе, мой дорогой друг и преданный товарищ, еще раз большое спасибо! Благодаря тебе мы избежали страшной опасности.

Если бы глаза Масео обладали свойством проникать в мрак, то он заметил бы ироническую улыбку, мелькнувшую на лице доктора.

ГЛАВА XXIV

Безвыходное положение. – Десять против трехсот. – Парламентер. – Кровавый ответ. – Неожиданные родственники. – Смерть Браво. – Последние заряды. – Теперь вы сдадитесь! – Героический ответ.

Так жестоко наказанные капитаном Роберто и его небольшим отрядом, «водуисты» быстро рассеялись в ночном мраке, а молодой офицер в ожидании рассвета поместился в капище вместе со своими солдатами и освобожденными пленниками.

Он понял, что слышавшаяся вдали перестрелка – это стычка полковника Карлоса с испанцами. Временами пальба становилась слышнее, но определить место, где именно она происходила, все-таки было невозможно.

Едва успели возвратиться посланные капитаном Роберто разведчики с докладом о приближении неприятеля, как перед капищем уже появился отряд испанцев. Очевидно, предводитель отряда хорошо знал, что здесь находятся девушки и их защитники, судя по тому, что сразу началась атака на наскоро исправленную и запертую дверь здания.

Сопротивление было самое отчаянное.

Если на стороне нападавших было превосходство численности, то осажденные обладали хорошей позицией, испытанной храбростью и привычкой к самой строгой дисциплине.

Встретив серьезный отпор, испанцы были вне себя от ярости. Они подумали, что в капище находится втрое больше людей, нежели предполагалось, и отступили с целью возобновить нападение на рассвете.

К несчастью, у осажденных не хватало зарядов.

Опытный и осторожный Роберто, осмотрев сумки у солдат, нашел, что у каждого было не более десяти зарядов. Внутренне содрогаясь, он однако не решился сообщить девушкам об этом грустном обстоятельстве.

«Все-таки не сдадимся до последней возможности! – думал он про себя. – Храбрым Бог владеет!»

Предвидя вторичную атаку, он приказал потихоньку пробить в стене, возле входа, отверстия, и перед каждым из них поставил по солдату.

– Берегите заряды, стреляйте только наверняка, – сказал он, окончив все приготовления к новой обороне.

Немного погодя появилось солнце, – вдруг, как всегда бывает в тропиках, без постепенных переходов от мрака к свету.

Вслед за появлением солнца возобновилась и атака, с еще большим ожесточением, чем ночью.

Испанцев было триста человек. Они бросились на капище с уверенностью в успехе.

Из импровизованных бойниц грянул ружейный залп, уложивший сразу десять человек, что, однако, не уменьшало энергии нападающих.

Еще залп – и снова десять человек выбыло из строя.

Тем не менее лицо молодого предводителя инсургентов было мрачно.