Пылающий остров (Художник Г. Макаров)

— Я так и думал. Можете поставить стол мне в счет. Будете следить за химиком. Ни шагу от него. Поедете на остров Аренида. Это напоминает вам что-нибудь? Организуете добычу газа в большом масштабе. Газ выделяется там из расщелин. Создадите газосборочный завод. Возьмите мою старую яхту. Она только что вышла из ремонта. Можете собираться! Кстати, о вашем сыне: больших, чем он, неудачников я не видел! Предупредите эту бледную немочь, чтобы смотрел, с кем водится.

— Слушаюсь! Могу ли я узнать, что за работы будет проводить там химик?

Гигант в присутствии гостя старался сделаться возможно меньше. Он прятал голову в плечи и сгибал спину, отчего руки его почти доставали земли.

— Что будет делать там химик? Вы много хотите знать! Отправляйтесь в экспедицию за дымом! Вы поняли меня? Экспедиция за дымом, подобная той, которую предпринял когда-то старый моряк Вильямс. Кстати, вы можете взять себе в помощники моряка вроде него. У него есть племянник или сын, подходящий парень. А для чего мне понадобится этот фиолетовый газ, вы, может быть, догадываетесь! Хе-хе-хе!

— Я радуюсь…

— Что «радуюсь»? Вы мало знаете! Наш старик со своим «идейным» Ирландцем могли бы завертеться в своих гробах, если бы лежали в них, а не рассеялись в воздухе по милости одного нашего общего друга. Хе-хе-хе!.. Кстати, Ганс, я никогда не прощу вам его бегства.

— Сэр…

— Молчать! Я не хочу возвращаться к этому свинству. Довольно мы имеем теперь хлопот. Ваш сын до сих пор не может распутаться.

— Сэр, мой сын прилагает все усилия, чтобы вновь решить задачу.

— Здесь мало усилий. Надо иметь талант. Довольно! Итак, из двух идей, достойных бога или дьявола, одна возвращена к жизни.

Ганс Шютте встал и прошелся по комнате. Половицы скрипели от каждого его движения. Он задумчиво посмотрел на аккуратные занавесочки, пощелкал пальцами перед канарейкой, потом, спохватившись, повернулся к своему патрону, неестественно прищурившему левый глаз.

— Смею заметить… Идеи мертвых обгоняют идеи еще живых, — многозначительно сказал он.

— К черту живых! Я плюю на них! Пусть трясется над своей тайной, спасая человечество. Во всяком случае, я сохранил над ним власть. Мы займемся с вами, Ганс, вещами попрактичнее, как и подобает американцам. Хелло, Ганс!

Босс стукнул своего слугу по спине, потом с гримасой отодвинул кружку:

— Возьмите пиво, оно горчит… Подробные инструкции получите на яхте. Заметьте, мы должны опешить. События нарастают. Я сам ускоряю их ход. Мой замок полон гостей. — Босс стукнул стеком по желтым гетрам и еще больше наморщил свой лоб: — Кстати, Ганс, катушка, кажется, опять фыркнула. Наверное, сегодня кто-то там умрет. Позаботьтесь, чтобы это не попало в газеты. В моем замке — мое государство!

— Будет исполнено.

— Хелло, Ганс! Вам доверено большое дело. Скоро мы начинаем большую очистительную войну. По этому поводу сегодня в моем замке прием.

— Вы можете надеяться на своего старого Ганса. Он в состоянии перейти еще на любую скорость…

Великан, низко кланяясь, провожал своего властного и желчного гостя.

Из-за хорошеньких коттеджей поселка поднимались шпили Ютландского замка. Продавали газеты. Мальчишки выкрикивали, что Советскому правительству принесено коллективное извинение соседних стран за нападение неизвестных истребителей на паролёт.

Глава VI ЗАБЫТОЕ НЕ МОЖЕТ ВСПЛЫТЬ

Отвечала ли Марина на уроке арифметики, взбиралась ли на забор, чтобы пройтись по нему «назло Димке», ждала ли в балетной пачке выхода на сцену или садилась за шахматный столик с часами, она всегда волновалась… Волновалась до дрожи, до тьмы в глазах, до потери дара речи. Трудно было представить, что она ответит хоть на один вопрос профессору, что она вообще может стоять на ногах.

Марина ненавидела себя в такие минуты, презирала за слабость, отчаяние, неуверенность, но ничего не могла с собой поделать, даже скрыть своего состояния не умела. Она вообще неспособна была таить чувства, плакала в кино или на спектаклях, горько обижалась и могла горячиться по любому поводу. Ее еще в школе прозвали «атомной» и «гордой полячкой», хотя она была вовсе не полячка, а скорее украинка.

Перед началом защиты диссертации Марина выбрала пустынный коридор на другом этаже института и расхаживала там из конца в конец, в полном изнеможении кусая тонкие губы, сжимая побелевшие пальцы и смотря на ноги блуждающими, светлыми, растерянными глазами.