Пылающий символ. Том 1

– О да! – зло рассмеялся Таскиран. – Уж вам-то как юристу это известно. Однако я обвиняю вас в том, что вы препятствуете ведению следствия. Не говоря о том, что оба по уши увязли в деле об убийстве Оды Густафссон.

– Ну, это вы хватили, признайтесь, – миролюбиво проговорила Элина. – В свой первый визит вы сказали, что пришли ко мне как к коллеге в расчете на помощь.

– Значит так! – решительно заявил Таскиран и огляделся. И, если бы под рукой оказался стол, он наверняка хватил бы по нему кулаком. – Властью, данной мне Турецкой Республикой, приказываю вам обоим не соваться в расследование! Иначе… – он замолчал и, не продолжив, направился к выходу.

– Постойте! – окликнула его Элина.

– Чего вам еще?

– Ваши люди закончили работу в моей каюте?

– Да. Можете вернуться к себе.

– Но мне бы не хотелось, – возразила она.

– Свободных кают нет, вашу привели в надлежащее состояние. Придется остаться там, – сказал, словно отрубил, Айзак Таскиран.

Как только следователь покинул каюту, Элина достала из кармана смятую бумажку:

– Это я нашла в мусоре того парня.

– О ком это ты? – не сразу понял Богдан.

– О парне, которого ты столкнул с табурета. Его зовут Лука.

Богдан забрал у нее бумажный клочок и прочитал вслух:

– Богдан пятьсот двадцать шесть…

– Пятьсот двадцать шесть – номер твоей каюты, – подсказала Элина.

– Но я там больше не живу.

– Какая разница. Не исключаю, что это Лука побывал в твоей каюте и устроил там погром. Иначе зачем записал номер? Тебе известно, что он искал?

– Да я вообще не знаю, кто он такой и что мог искать!

– И вот еще что… – многозначительно обронила она.

– Что еще? – поинтересовался Богдан и замер в ожидании ответа.

– Лука живет через стенку от Оды.

– Ты подозреваешь… – он округлил глаза и фыркнул: – Да нет! Это же несусветная чепуха!

– Во всяком случае, я собираюсь рассказать обо всем Таски-рану.

Богдан присел рядом с ней и пристально посмотрел в глаза:

– А кто говорил, что у них с Ядигаром свое следствие, а у нас свое?

– Я.

– Вот и подумай: не рано ли обо всем рассказывать?

– Возможно, ты прав, – согласилась она. – Давай подождем.

Capitolo X

Римская империя.

Ноябрь 270 года – январь 271 года

По дороге, ведущей из Византия на северо-запад, катилась каррука[100], запряженная парой могучих мулов. На ней не было дорогих бронзовых украшений, но она была надежно устроена: маленький домик, поставленный на прочные ремни и колесную раму. Внутри стояло дорожное кресло и была сооружена откидная кровать.

Ехать в карруке – одно удовольствие: колесам из мореного дуба, да еще обитым железом, не страшны и тысячи миль. И даже на неровной дороге карруку едва покачивает.

Елена вспоминала прощание со своими домашними: отцовские слезы и шепот: «Будь счастлива, дочка», благословение Иосифа и материнские объятия Дорсии. Мысленно она благодарила отца: карруку он сделал вместе с Иосифом и подарил ей на свадьбу. Приданое состояло из мулов, раба-погонщика Ори-гена и двух сундуков с добром.

Бакалович Степан Владиславович – Мир с вами, 1900

Конец ноября окрасил лесистые холмы в яркие цвета. Елена без устали смотрела в окно, Констанций ехал верхом чуть впереди, и ей было непривычно называть его мужем, они были женаты всего десять дней.

На подъеме Елена и Констанций пошли пешком, чтобы размяться и облегчить работу мулам.

Держа ее за руку, Констанций взглянул на горы:

– Вершины уже заснежило, зима будет ранняя. Хорошо бы увидеть родителей до наступления снегопадов.

Елена запрокинула голову, и небо с редкими облаками показалось ей необыкновенно красивым. Потом глянула на дорогу: прямая как стрела, она просматривалась на много миль вперед.

– Интересно, почему дорога такая прямая? Разве не проще обогнуть холм или не пересекать реку дважды? – поинтересовалась она.

– Это военная дорога, – сказал Констанций. – По прямой всегда ближе.

Вскоре пошел дождь, и они забрались в карруку. Елена разложила на столике описание пути. На узкой полоске папируса был перечень городов и мансио, также указаны расстояния.

Она посчитала:

– От Дрепана мы отъехали на четыреста миль. От Византия – на триста пятьдесят. Когда приедем в Филиппополь[101], солнце будет стоять еще высоко. Давай задержимся там и осмотрим город!

Констанций спешил, до зимы он должен успеть в Дробету[102], где его ожидало новое задание, но отказать жене он не мог. И когда в полдень они въехали в Филиппополь, то увидели, что улочки, плавно сбегая с одного холма, карабкались на другой и расползались по третьему. Не зря у Филиппополя было еще одно имя – Тримонтий[103].

Вскоре каррука остановилась у входа в величественный амфитеатр, колоннаду которого охраняли статуи античных героев. Высокие украшенные бронзой двери были закрыты.

Елена умоляюще сложила руки:

– Заглянуть бы туда, хоть одним глазком!

В тот же момент в колоннаде раздалось тихое покашливание, и хриплый голос проговорил:

– Помогите сторожу монеткой, и я покажу вам театр!