Пылкая дикарка. Часть вторая

— Я — твоя победа, — твердо поправил ее Алекс. — И этого для тебя вполне достаточно. — Его сердце билось так же сильно, как и ее.

Он обнял ее, а она положила ему голову на грудь.

— А тебя Жардэн целовал? — ревниво спросил он.

— Ах, конечно, нет, нет и нет, — шептала она, поднимая глаза.

Их губы встретились, и Орелии показалось, что она дотронулась рукой до небесного огня. Его пламя проникло ей прямо в сердце, и эта приятная боль пронзила все ее тело.

Алекс застонал.

— Скажи, что любишь меня, Орелия. Неужели я на самом деле безумен, если так сильно хочу тебя?

— Незаконнорожденную авантюристку, у которой даже нет приданого?

— Ты думаешь, для меня это важно?

— Ну, а что скажут на это твои сестренки? — поддразнивала она его.

На лестнице послышались чьи-то шаги.

— Орелия, где ты? — звала ее мадам Дюкло.

— Иду, мадам. — Схватив английскую книжку с полки, она кинулась к двери, бросая на ходу взгляды на большое зеркало над камином и поправляя прическу. Выходя из библиотеки, она послала ему воздушный поцелуй.

— Я выбрала для вас книгу, мадам, — крикнула она. Пройдя через холл, она закрыла за собой двери в комнату.

Алекс стоял, боясь пошевельнуться. Только услыхав, как замерли ее шаги на верхней площадке, он вышел из дому. Теперь у него не оставалось и тени сомнения. Он глубоко влюбился в незаконнорожденную дочь Ивана Кроули.

Ему нравились ее смелость и честность, которые позволяли ей выстоять в жизни. Он восхищался ее гордостью, с которой она утверждала свои права перед лицом социальных испытаний, с которой заставляла общество обратить на нее внимание. Ее внутренняя сила отражалась в ее замечательной красоте.

Но его любовь не была простым любованием. Потребность видеть ее, постоянно находиться рядом с ней, проявлялась в нем настолько сильно, что, когда ее не было возле него, он чувствовал, что ему чего-то не хватает. Он хотел привезти ее в родительский дом в Беллемонте. Он хотел жениться на ней. Но прежде ему нужно разгадать ее тайну.

Он остановился возле магазина, в котором было почтовое отделение, чтобы забрать свою почту. Там он обнаружил письмо от сестры, которую он просил сообщить ему все, что ей известно, о связях Мишеля Жардэна.

"Почему у тебя возник такой внезапный интерес к делам Мишеля, дорогой брат, — писала ему Тереза. — Если верить сплетням, то он связан с пользующейся дурной репутацией Клео, которая унаследовала от своего прежнего любовника китайские дома для азартных игр. Но сейчас его там больше нет, как утверждает Робер. Он ответил на все мои неприличные вопросы, но наотрез отказывается свозить меня в казино. Он утверждает, что благовоспитанные дамы туда не допускаются, так как у них нет лишних денег. Так как я женщина, и пока еще благовоспитанная, то не смогу там для тебя пошпионить. Мама с папой посылают тебе и Нанетт свои приветы и любовь.

Твоя всегда любящая тебя сестра".

Задумчиво сложив письмо, Алекс пошел к себе в контору. Он верил, что Мишелю Жардэну известно, кто мать Орелии, и надеялся, что Тереза сумеет раскопать какую-нибудь старую сплетню, которая могла стать ключом к располагаемой им информации, но, увы, от нее он не получил ничего нового, кроме еще одного слуха по поводу последней любовницы Жардэна.

Он отказался от мысли выбить из самого Жардэна правду, хотя она ему была очень нужна. Вполне вероятно, что он ничего не знал, кроме того, что Кроули был отцом Орелии, а историю ее рождения высосал из пальца.

Перед тем как сделать предложение, ради благополучия и спокойствия Орелии, ради их будущих взаимоотношений с семьей, члены которой все любили Нанетт, ему нужно было прежде разрешить загадку о происхождении Орелии. Он верил, что Иван Кроули был ее отцом, но кто была мать?

Нанетт ясно дала ему понять, что Орелия была, по ее мнению, ребенком октаронки, выдающей себя за белую. Хотя Алекс был уверен, что этот факт никак не отразится на его любви к ней, он все же от такой мысли отказался. Но такая возможность заставляла его острее осознать боль его матери, так как он не сомневался, что для большинства луизианцев это будет иметь весьма большое значение.