Пылкие мечты

Гвинет взрослела, но ей никогда не приходило в голову, что ее сочинительство не слишком соответствует принятым в обществе правилам. Ничего подобного еще не происходило с девушками ее круга. Пускай ее поддразнивали за любовь к выдумыванию историй, тем не менее она не собиралась оставлять это занятие.

– Ты же знаешь, этим я занималась всегда. Сочинять рассказы, которые возникают у меня в сознании, стало неотъемлемой частью меня самой.

– Понятно, но тогда ты была девочкой и росла без родителей. И мне казалось, что ты просто время от времени скрываешься в выдуманном тобой мире, в своего рода закрытой раковине. Я понимал, как это тяжело – попасть в чужую семью и жить с незнакомыми дядей и тетей.

Дэвид вытянул ноги, а глаза его были прикованы к ее лицу.

– Удивительно, как это тебе удавалось в своем воображении подменять ласковое прикосновение матери добротой сказки, а утраченного отца – героическим образом короля. Помнится, уже тогда я считал, что придумывание сказочных историй было для тебя весьма полезным занятием.

– Но теперь ты так не думаешь? – спросила Гвинет настороженно.

Дэвид пожал плечами:

– Все зависит от обстоятельств.

– От каких именно?

– От того, собираешься ли ты погубить себя – вот сейчас, в эти часы, нет, в эти дни, и только потому, что ты заблудилась в своих фантазиях.

– Разве у меня есть не выполненные перед кем-то обязательства? Тетя Августа – единственная моя родственница, но она редко испытывает желание побыть в моем обществе. Вряд ли кого-нибудь огорчает, что мне не хочется появляться в свете. Кроме того, мне никогда не нравилось сидеть в кругу сплетниц, которые обсуждают или своих знакомых, или последние модные новинки. Ну что тут такого, если я свой досуг посвящаю занятию, которое мне больше всего нравится? Разве я этим лишаю кого-то удовольствия со мной пообщаться?

– Я не согласен с тобой, Гвинет. Ты уже взрослая девушка. Вместо того чтобы уклоняться от общения, тебе следовало бы почаще приглашать гостей. Тебе нужны друзья, подруги, с кем можно было бы поговорить, и, я уверен, не все девушки твоего круга столь уж недалекие и малоинтересные особы, какими они тебе представляются. И к тому же вспомни: разве ты не посещала все те развлечения, которыми так богат лондонский сезон?

Гвинет закатила глаза от скуки, а затем опять повернулась к окну.

– Ты выходила в свет?

– Ага, раза два. И еще несколько раз была в театре, видела Гаррика в «Короле Лире». Ходила в оперу, а также была на приеме. Да какое это имеет значение!

– Мужчины, должно быть, наперебой приглашали тебя танцевать.

– Если хочешь знать, у молодых светских львов манеры и тон еще хуже, чем у дам.

– Ага, итак, можно сделать вывод, что в те несколько месяцев, что ты провела в Лондоне, ты не очень-то стремилась встречаться с другими людьми. Это значит, что ты ведешь весьма замкнутый образ жизни и никому не даешь возможности приблизиться к тебе, за исключением одного мошенника, охотника за приданым.

Сказав это, Дэвид ухватил рукой ее локон и потянул, чтобы привлечь к себе ее внимание. Этот жест напомнил Гвинет его манеру обращаться с ней словно с младшей сестренкой или близким приятелем, которому он хотел дать дружеский совет. Она разозлилась, но промолчала.

– Кроме того, что ты являешься титулованной наследницей, ты, Гвинет, еще и очень привлекательная девушка. И в то же время живешь внутри своего выдуманного мира. Вместо того чтобы заниматься всякой чепухой, тебе следовало бы серьезно подумать о своем будущем.

Эти слова Дэвида разозлили Гвинет еще сильнее, и, уже не скрывая злости, она процедила:

– С чего ты взял, что я не думаю о будущем?

– Так ведь ты убегаешь – и с кем?

Дэвид уперся локтями в колени. По его лицу было видно, что он тоже раздражен.

– Если бы ты жила настоящим, а не витала в своих фантазиях, где полным-полно приключений, горцев и пиратов, тогда, быть может, ты вела бы себя так, как подобает разумной девушке. Тогда уж точно ты не позволила бы одурачить себя какому-то нищему мерзавцу. Ты что, не понимаешь, какой может разразиться скандал?

– Я знаю, что делаю. Никакого скандала не будет, – ответила Гвинет. – Когда мы поженимся, это положит конец всем досужим сплетням, если таковые возникнут. К твоему сведению, я вовсе не какая-нибудь мечтательница, сумасбродная и экстравагантная. Мне лучше, чем кому бы то ни было, известны условия наследования, вплоть до мельчайших подробностей. Если я выйду замуж, то адвокаты дяди не смогут лишить меня причитающегося мне наследства.

– Так вот почему ты так себя ведешь! – сердито бросил Дэвид. – Ты выходишь замуж для того, чтобы завладеть наследством?

– Нет! – ответила Гвинет с досадой. – Мы же ссоримся из-за моей страсти к сочинительству, а не из-за того, за кого я собираюсь замуж. Я вовсе не жажду получить наследство. Должна признаться, оно меня не слишком волнует.

– Еще одно свидетельство того, что ты погрязла в мечтах и не видишь, что с тобой творится.