Пылкие мечты

Августа обнаружила, что привлекла его внимание, во время одного из посещений сэром Уильямом своей сестры в Баронсфорде. Она была польщена и сразу в него влюбилась, она лежала в его объятиях, совсем не думая о последствиях.

Их любовная связь была непродолжительной, но когда все закончилось, Августа знала, что носит ребенка, его ребенка. К несчастью, она довольно долго избегала супружеских отношений, так что лорд Кэверс быстро догадался, что дочь не его.

Несмотря на это, ее муж был воплощением благородства. Он питал отвращение к скандалам, а развод считал вообще немыслимым делом. Между ними было заключено молчаливое соглашение. Ребенок будет воспитываться как его собственный, но теперь они будут жить отдельно.

Однако по прошествии многих лет соглашение приобрело нежелательный и невыгодный для Августы характер. Хотя Эмме никогда не говорили о том, кто ее настоящий отец, Августа чувствовала, что дочь кое о чем догадывается. В противном случае Эмму следовало бы считать слабоумной или глупой, если бы она не понимала этого, особенно после того, как лорд Кэверс, по сути, предал их, сделав Гвинет наследницей своего состояния.

По узкой тропинке Августа шла быстро, но не забывала об осторожности. Скалистая поверхность была еще мокрой и скользкой после дождя. Сквозь тающую дымку тумана начинало пригревать солнце.

Когда умер Чарлз, ее муж, она сразу попала в затруднительное положение. У нее было несколько крупных долгов — правда, с замужеством Эммы ее финансовое положение резко упрочилось. Когда ее дочь вышла замуж за такого богатого и могущественного человека, как лорд Эйтон, Августа снова стала жить припеваючи, уверенная, что так будет продолжаться всегда.

Однако Эмма внесла собственный вклад в копилку измен и предательств.

Августа знала о незаконных связях дочери, но ведь и она сама вела себя так же. Это был тот мир, в котором они жили. К тому же ее брак уцелел после того, как у нее появился внебрачный ребенок. У Эммы положение, казалось, было надежным и прочным. Она была госпожой Баронсфорда, графиней Эйтон. На всей границе, более того, во всей Шотландии, не было другой такой женщины, которой бы так завидовали.

А затем она сама все испортила. Все бросила — и ради кого? Ради человека, о котором узнала, что это ее брат. Даже сейчас Августе становилось не по себе при одной мысли об этом. Спать со своим братом, да еще забеременеть от него? Немыслимо!

У Августы помутилось в глазах, и она споткнулась о лежавший на земле камень, но, протянув руку, схватилась за какую-то ветку и сохранила равновесие. От этого движения несколько камешков сорвались и полетели вниз по скалистому склону. Даже спустя столько месяцев ей становилось дурно, когда она думала о том, что натворила Эмма.

Где-то впереди раздался крик:

— Тетя! Пожалуйста, стойте там, где стоите! Тропу впереди вас размыло. Оставайтесь на месте.

Она посмотрела на тропинку и увидела Гвинет, а рядом с ней стоял Дэвид Пеннингтон. Тропа действительно была размыта. И эта тварь еще смела протягивать к ней руки!

Как будто она могла верить ей! Как будто она могла поверить кому бы то ни было из них! Августа посмотрела назад.

Сотканная из света и воздуха фигура стояла прямо на тропинке, по которой она только что прошла. Золотистые волосы блестели на солнце. Фигура появилась непонятно откуда. Бледная кожа, суровый обвиняющий взгляд. Неужели она вернулась?

— Эмма! — крикнула потрясенная Августа.

Не отдавая себе отчета, думая только о том, как избежать встречи с мертвой дочерью, Августа в испуге повернулась и.., полетела вниз!

* * *

Ей не нужен был титул. Баронсфорд мог провалиться ко всем чертям, ей было наплевать на это. Ей не было дела до мужа или до той власти, которой она обладала, будучи графиней Эйтон. Она просто хотела быть любимой — любимой единственным мужчиной. Ей была нужна любовь Уолтера Траскотта.

Ну и что из того, что в их жилах течет кровь одного отца? У них разные матери, и этого достаточно.

— Что ты здесь делаешь? — закричала Эмма, когда увидела, как из-за густой пелены тумана на скалистой тропинке возникла фигура матери.

— Ты не можешь так поступить, Эмма. Ты не можешь погубить свое будущее, и мое тоже.