Пыльная корона

Ева была так воспитана: все хорошее надо заслужить. Если ей было плохо, она, конечно, могла и похандрить, и поплакать вволю, но в итоге все равно выплывала из тины и начинала по новой заслуживать хорошего. Так и в отношениях: на нее накричали, а назавтра она печет вишневый пирог. Чтобы загладить чужую вину. Все равно не знает, как сделать правильно и поучительно, остается лишь достигать высот великодушия. Кажется, терпение, смирение и вот эти самые высоты великодушия — незыблемо вписаны в кодекс настоящей женщины. Если его блюсти, то хоть что-нибудь заслужишь. Примерно так неосознанно действовала Ева. До сих пор ни до чего не дослужилась, но упрямо ходила по той же дорожке. На всякий случай — вдруг приз ее вот-вот ожидает, а она плохим поведением на финишной прямой все испортит!

А ведь самое лучшее, что у нее было, — Валерий Михалыч, например, — досталось ей просто так. Ей бы вспомнить об этом, но она все ходила по порочному кругу.

Отсюда и обостренные предчувствия, и спелые желтые груши, которые она разрезала на четыре дольки перед самым приходом Алика. Которые не помогали. Не помогало и лихорадочное вытирание пыли на антресолях, и доведение кухни до унылой хирургической чистоты и пустоты, когда ненавистные Аликом веселые игрушки-безделушки нещадно репрессировались по сусекам. Но натуру не спрячешь. Она все равно вылезет, предаст тебя в самый неподходящий момент — просыплет сахар из невидимой дырочки или не заметит коварный прыщик варенья на клеенке, поставит на него кружку и… услышит злющий шепот: «Опять у тебя все через ж…у!» Словно ракета «Стингер» из-за Евы полетела не в ту сторону.

Все, пятница испорчена. Все идут развлекаться, а ты идешь грызть ноготь в слезах. И разве дело в пятнице? Любое сегодня могло пройти чудесно, но завтра ударяло наотмашь. И чтобы это исправить, надо было родиться заново. Не Евой — совсем другой женщиной. Она рассказала однажды Алику, что на случай следующей жизни уже выдумала себя. Она будет цветущей витальной красавицей с копной рыжих волос, пятью детьми, которая не прольет ни одной слезинки из-за мужиков. Совсем другая особа! А по профессии она будет устроительницей свадеб. Свадебным фотографом! Она будет видеть людей только в счастливые моменты жизни — ведь в этой жизни она насмотрелась на страдания. Она жалела, жалела и жалела — себя, родных, друзей, едва знакомых и сонмы незнакомцев… Сансара, повернись теперь к нам передом!

Алик сказал, что витальные красавицы ему совсем не нравятся. Еще бы, на них не наорешь, их не бросишь без всякого предупреждения и не оставишь одних за именинным столом, когда злорадные кузины поминутно спрашивают, где же твой запоздавший женишок. Впрочем, Ева вовремя остановилась, чтобы не распалиться. Они шли по набережной и неспешно беседовали о той странной истории, в которой запутались оба. С кем еще она могла обсудить клубок странных событий, как не с частным сыщиком. В мифические бриллианты она вообще поверить не могла, хотя Маргаритта чуть не каждый день ей каялась, и Валерий Михалыч, замаливая грех, менял родителям оградку на кладбище. Но Ева, оправившись от потрясений, полагала, что ценность сокровища была вовсе не в стоимости, а в целебности. Это были волшебные камни. Недаром обыкновенный резиновый орган с камешками внутри становился так приятен на ощупь. Никакая киберкожа не достигнет такого эффекта! Эх, если бы она узнала раньше…

Алик ей очень спокойно сознался. Что именно он привез Руфину к Коменданту, с которым ее связывала юношеская влюбленность. Но далее Алик не при делах. Надежда Особова — всего лишь его коллега по бизнесу. Она попросила его избавить от пьяной Руфы, и он сделал первое, что пришло в голову. Что Арина делала у Коменданта — тоже не в его компетенции…

— Но тогда на твоей карте жирные белые пятна. Ты же умный человек… не уходи в несознанку! Знаешь куда больше, чем говоришь. Но мне-то ты должен сказать. Эта чертова Руфина — бывшая жена моего Валеры. Она всем принесла море зла. А у меня дочь! Я должна ее оградить от опасности, если она существует.

— Никакой опасности для твоей дочери нет. Руфина убита, теперь вы все вздохнете свободно, — сказал Алик с нотой пренебрежения.

Ева начинала злиться. Какое он право имеет на подобный тон! Кем бы он ни был, черт побери! Выдержав паузу, Ева тихо, но твердо пошла в наступление, перечислив все кошмары, которые пришлось пережить из-за Руфины. Алик выслушал ее спокойно.

— Я не понимаю, чего ты разволновалась, — смягчился он, спрятавшись под маской простака. — Эта женщина мертва. Она больше никого не побеспокоит. И к твоей дочери эта история никакого отношения не имеет.

— Но ту, что нас более не побеспокоит, убили из-за предмета, который мне всучила именно Маргаритта! Это ты называешь «не имеет отношения»?! Странная позиция для сыщика… Может быть, скажешь, в чем секрет этих камешков, которые принадлежали, между прочим, моей свекрови, пусть никогда мною не виданной… Ведь я имею право знать!