Пыльное тысячилетие (СИ)

Чертова задница прошла только на третьи сутки. А я так и не вспомнил ничего. Хотел уже к доктору пойти, но Билл, заметив мое ерзанье, сказал, что, скорее всего, у меня там аллергия. Я почувствовал себя полным придурком, ибо он ржал так громко, будто самого смешного клоуна увидел. Но потом блондин все-таки дал мне какую-то мазь, почему-то на ней не было ни одной бирки, все вырвал. У меня выбора не было. Идти, позориться к врачу я не очень горел желанием. Потом стало легче.

Поясница прошла быстрее задницы, хотя если бы я ее застудил, когда сидел под душем, она бы болела около недели. Короче, ходить на вечеринки больше никакого желания нет.

- Я не пойду сегодня на тренировку... – говорю, отрываясь от тетрадей. Я уже второй час сижу над книгами. Начались экзамены. На улице уже выпал снег, от осени и следа не осталось.

- Смена деятельности, Том... – и снова улыбается, глядя мне прямо в глаза. – Ты не можешь пропускать тренировку... Что ты там учишь?

- Философию... – вздыхаю.

- Я тебе потом помогу, а сейчас на тренировку!

С той вечеринки Билл стал мне немного ближе. Теперь в его глазах не было того привычного холода. Но на любые вопросы о том вечере он отвечал или молчанием, или отговорками. Наверно, он на самом деле ничего не знает. Задница, слава богу, больше не болит.

Сандра ждет нас у входа в спортивный комплекс.

- Привет, - обнимает меня, целует в щеку. – Привет, Билл, готовы к игре?

Блиииин, я совсем забыл, сегодня же первая игра сезона.

- Готов, - вздыхает капитан, и мы входим в двери, - вот бы еще моя команда была готова.

- Ты хороший капитан, я думаю, что они не подведут тебя... – щебечет Сандра, повиснув на моем плече.

- Главное, чтобы я их не подвел... – проговаривает и ускоряет шаг.

Перед самой раздевалкой Сандра останавливает меня, обнимая, шепча что-то о том, что любит, тыкаясь носом в мою шею. Я поймал на себе взгляд Билла. Мне показалось, что это был немного обиженный взгляд. Ну, конечно, он ревнует свою сестру ко мне. Она ведь меня обнимает, мне шепчет о любви, а не ему.

- Увидимся после игры, - касаюсь ее щеки губами.

- Удачи, Билл! – произносит она, опустив ладонь на плечо брата.

- Увидимся, – как-то неуверенно улыбнулся парень.

Я переоделся быстрее других. Когда мы пришли в раздевалку, там уже было несколько членов команды. С Биллом они поздоровались, со мной до сих пор разговаривают через раз. Бывали дни, когда я чувствовал себя частью их команды, но в основном, они в открытую ненавидели меня. Они не давали мне пасов, они могли толкаться, пинаться, тыкать локтями. Иногда я подумывал о том, что подобные унижения не стоят моей любви к баскетболу. Но уходить... Я не люблю сдаваться. Играю и хорошо. Конечно, можно было бы просто записаться на тренировки для всех желающих, о которых я узнал месяца два назад. Но не было желания. Почему-то баскетбол у меня теперь твердо ассоциировался с Биллом, и играть без него я не мог. Во время игры я часто смотрел на нашего капитана. Таким сосредоточенным и серьезным его нигде больше не увидишь. Он уверен в себе, смело раздает указания, командует, не терпит неподчинения. Билл сильный. Развитая мускулатура, красивые руки. Его слушаются беспрекословно. Только на поле с ним никто не рискует спорить. Только в игре от него исходит неповторимый запах власти, уверенности, силы. Даже я подчиняюсь. Ненавижу это, но устоять перед ним – никак.

Игра против команды «Западные медведи» стала для меня первой за мою историю студенчества. Билл ввел в игру не самых сильных игроков команды. Будто знал, что эта не та игра, в которой следует напрягаться.

Но я изменил свое мнение уже на третьей минуте игры. Билл просто сохраняет силы для нового удара, потому, что противники невероятно мощные! И дело не в их росте или размере ладони, они просто бешеные, хотя в чем-то даже грубые.

Билл летит за пределы поля, вытолкнутый одним из соперников. Он перекувырнулся через плечо, но приземлился как-то неудачно. Его вскрик. Я подскакиваю со скамьи. Судья останавливает игру. Люди на трибунах, да, они тут, как и на любом открытом матче. Так вот, зрители затихли в секунду, следя за врачами, которые подошли к капитану.

У Билла растяжение связок плечевого сустава. Ничего серьезного, но играть капитану было противопоказано. И это за две минуты до конца игры. К этому моменту Билл вывел на поле всех более-менее хороших игроков. Он о чем-то разговаривал с судьей, потом ходил к председателю спортивной комиссии, а уже от него, подошел к своей команде. Все это время на поле танцевала группа поддержки, а я сидел и смотрел именно на капитана. Я не слышал, что он говорит, но понял, что, скорее всего, обо мне, потому что в один момент вся команда развернулась в мою сторону.

Когда ко мне подошел Билл, я поднялся со скамьи даже не запасных, а простых зрителей.

- Ты выходишь на поле, - серьезный взгляд. – Сейчас разница в счете шесть очков. У тебя есть две минуты, чтобы разница в счете была на нашей стороне. И я не принимаю отмазок и отговорок. Это твой единственный и самый последний шанс попасть в команду.