Пыльца счастья (СИ)

Во-первых, господин Женд, пусть и лечил аристократов, в доме Трувелей не появлялся. Не опознали его и обитали веселого особняка. Вряд ли пойманные во время оргии отпрыски древних родов сговорились. Допросы проводились в разное время и в разных помещениях, задержанным не позволяли общаться. Большинство понятия не имело, откуда появлялись наркотики. Они принимали это как данность. Раз ты богат и знатен, к твоим ногам из воздуха падают выпивка, девочки и дурь. Однако Брагоньер сумел докопаться до истины. Спиртное «золотой молодежи» привозили из лучшего сатийского ресторана. Девушек находили либо описанным ранее способом, либо заказывали в «Золотой лилии» —заведении, в котором некогда работала Эмма Донарт. Она же приносила наркотики.

Выпроводив Фосса, соэр направился в тюрьму, навестить

Птичку. Обвинения ей предъявили серьезные, но с датой первого судебного заседания пока не спешили: Королевский прокурор хотел вытянуть из свидетельницы преступления как можно больше.

Эмма, одетая в арестантскую робу, оказалась бледна. Она неуверенной походкой подошла к столу в допросной комнате и взглядом спросила, можно ли выпить воды. Брагоньер разрешил, даже велел принести второй стул. На первом восседал он — без маски, накидки, но в перчатках. Они пугали женщину. Той мнилось, вместо разговора ей предстоят пытки.

Соэр позаботился, чтобы по дороге в допросную Эмма слышала стоны Винсента. Тот упрямился, хотя дыба обычно делала разговорчивым любого, однако Королевский прокурор не терял надежды.

У каждого существует предел боли. Стоит его миновать, как человек продаст родную мать.

Пытать Эмму соэр не собирался. Женщины впечатлительны, для них страшнее мысль о наказании, чем само наказание. Вот и Птичка, судя по ужасу в глазах, оценила методы психологического воздействия.

— Ну, — Брагоньер подождал, пока она сделает глоток, — вы хорошо подумали?

— Д…д…да, — стуча зубами, ответила Эмма и робко присела на краешек жесткого стула.

Совсем не такой она предстала перед соэром в доме графини Сорейской. Тогда Птичка сохранила человеческое достоинство и толику высокомерия, привитое положением любовницы виконта и общением с аристократами, теперь от них не осталось и следа.

— В таком случае, кто принес наркотик? Не врите, будто не знаете. Вы бы не взяли коробочку у постороннего человека.

— Лакей, — уронив голову на руки, прошептала Эмма. —Сказал: подарок виконту от друзей. Сразу бы так!

— Опознать сумеете?

Птичка кивнула. Ради того, чтобы не отправиться на дно с мешком на голове — именно так казнили представителей третьего сословия, — она и не такое сделает.

— Благородный сеньор, — заламывая руки, Эмма с надеждой посмотрела на Брагоньера, — это не я убила! Соратой клянусь! Хотите, режьте, не я!

— Знаю, — поверг в недоумение ответ. Отчего же тогда ее здесь держат? Давно бы наложили штраф и посадили в тюрьму на пару лет — женщина сумела выяснить у надзирателей, большего не полагалось, не смертная казнь. — Только пока вы единственная подозреваемая.

Женщина разрыдалась. Некогда холеная, красивая, она словно вылиняла. Без косметики и масок проступили следы разгульной жизни. Девицы легкого поведения быстро стареют.

Их подтачивают подхваченные у клиентов болезни. Именно поэтому, отправляясь на допрос, Брагоньер надел перчатки: не желал навредить беременной жене. По роду занятий он знал, некоторые дурные недуги передаются через вещи и прикосновения. Перчатки не жалко, можно сжечь.

— Госпожа Донарт, — привел ее в чувство голос

Королевского прокурора, — вы не убедите следствие слезами.

Мне нужны факты. Например, о поставщике «Золотой лилии», о людях, с которыми общался виконт. Чем больше вы молчите, тем хуже для вас.

Эмма закивала и шмыгнула носом.

— Конечно, конечно, благородный сеньор! — Она лебезила, подчеркнуто обращалась по статусу, а не по должности. — Я ведь и свела их.

— Кого — их? — уточнил Брагоньер.

Похоже, допрос обещал новые факты, самое время начать заполнять протокол.

Солдат по кивку подал письменный прибор, и соэр обмакнул перо в чернила.

Записи в блокноте сделает позже. Вычленит и впишет в таблицу — Брагоньер привык систематизировать информацию по каждому делу, разбивая ее на блоки.

— Ройса, то есть виконта, — поправилась женщина, — и торговца.

Глаза ее засияли. В них затеплилась надежда.

Королевскому прокурору не пришлось больше подталкивать.

Плотину прорвало, и Эмма, тараторя, попыталась выкупить свою жизнь.

— Он с хозяйкой дружил, важный клиент! Ну и помогал очень. Без него бы дела шли хуже. Девочка, бывало, залетит, так исправит. Сами знаете, убивать ребенка нельзя, но ведь и рожать тоже. Опять же заболеет — к кому идти? К господину Женду.

Вот и связались ниточки!

— Господин Женд, полагаю, вел дела не только с «Золотой лилией»?

Эмма замотала головой.

— Нет, только с нами. Он другим заведением бы побрезговал. Да и к нам случайно попал, «мама» уломала.

— Как попал? — вцепился клещами соэр.

В ушах звенело эхо обвинительного приговора. Выступит на суде сам, да и не поделится ни с кем Брагоньер удовольствием стать орудием в руках Дагора и Сораты.