ПЫЛЬЦА В КРОВИ

Доктор, прищурившись, наблюдал за ним. Глаза навыкате под невидимым шлемом на миг показались белесыми, и Тим инстинктивно поджал пальцы голых ног.

Рубашка облегала тело свободно, как мешок, а вот своей обуви он не видел.

– Э-э, извините, а где…?

– В подъемнике. Приказал роботу-транспортировщику оставить их снаружи. Можете идти к выходу и наверх, – и врач махнул рукой за спину Тима.

Граув развернулся, неуклюже качнувшись. Быстро провел руками по глазам, усилием воли пытаясь избавиться от липнущего к изнанке век образа изоморфа, от имени, которое кто-то повторял в его голове. Осмотрелся. Над столом у стены шла работа. Манипуляторы бесшумно двигались по поверхности, быстро наклоняя умные головки к чему-то темному, распластанному в центре. Тим вспомнил Сэма и его медотсек, всегда пустовавший на станции.

Огромная, не слишком населенная станция была, наверное, самой скучной из всех подобных, разбросанных по Дальним Пределам, – незачем наблюдать и не с кем поболтать. У границ станции только галактика разреженного газа – пространство нерожденной звезды. Посеревшие от тоски ученые брали какие-то пробы и что-то высчитывали, и от результатов расчетов лица их еще больше вытягивались, а речь становилась невнятной.

Впрочем, Тим со школьной скамьи именно так и представлял ученых.

Сам он время от времени отправлялся до ближайшей сортировочной станции, где разгружались крупные транспортники, и развозил грузы по паре-тройке таких же скучных местечек, как и их собственное. А вот Сэм… Он что-то вечно читал, чем-то занимался. Имел очень серьезный и загадочный вид. Иногда закрывал шлюз в медотсек прямо перед носом Тима и отвечал односложно.

Однажды, после такой игры в прятки, впустил Тима. С гордым видом. Внутри одуряюще пахло выпечкой и миндалем, а короб синтезатора стоял впритык к операционному столу.

– Что ты делаешь, Сэм?

– Я? Совершенно ничего, – он плюхнулся широкой задницей на затертое кресло, демонстративно сложил пальцы на животе и вытянул ноги.

Манипуляторы суетились, мелькали около синтезатора, который сначала плевался кругляшами аппетитной выпечки, а потом выдвинул из своего брюха влажно поблескивающий крем. На стерильной операционной поверхности вырастало что-то сладкое, аппетитное, миндально-шоколадное. И все зажимы, держатели, скальпели были заляпаны тягучим кремом.

– Сэм, что такое у тебя творится?

– Миндальный торт, капитан Граув. Он называется «Спящая в гнезде ворона». И заметь – я ничего не делаю.

Кулинарное сооружение, правда, напоминало ворону. Но только не спящую, а сдохшую. И подохла она от того, что на нее наступил слон. Хотя слонов на станции не водилось, как и ворон. Они с Сэмом съели дохлую ворону с жадностью, отламывая лакомые куски и облизывая пальцы. Сэм просто сиял от удовольствия.

Тиму стало смешно. Врач станции скорой помощи развлекался, используя пустующее оборудование, как и Сэм, – совсем не по назначению. Только здесь была не выпечка, а какая-то сложная вязка.

Тим обернулся перед появившимся перед носом треугольным проемом.

– Спасибо, док! Не скучайте здесь.

– Сам не скучай, Тимоти Граув, – недовольно проскрипел врач, но все же поднял руку в прощальном жесте.

Я бы с удовольствием поскучал. До конца жизни.

Тим шагнул в полукруг просторного подъемника.

На бело-красных башнях скорой помощи всегда находились парковочные площадки. Сюда опускались реанимационные транспортировщики и здесь цеплялись машины пациентов.

Операционный и рекреационный модуль, откуда поднялся Тим, был устроен на верхнем уровне – сразу под парковкой. Первый уровень башни обычно занимали силовые и энергетические установки, второй – материалы для синтезирования, протолекарства, заготовки тканей.

Тим не особо разбирался в этой медицинской белиберде, но за время однообразной жизни на станции наслушался несчетное количество пространных рассуждений Кэмпбелла о том, что значит правильно организованное лечение, и какими значками настоящие медики, а не всякие шарлатаны, размечают медицинское оборудование. Теперь эти бессвязные сведения всплывали пятнами, как клочки серых мхов на скалах Орфорта.

Тим обхватил себя руками и шагнул на залитую солнцем площадку. Его ждали. Тот самый парень в черном с экскурсионной платформы. Он стоял, привалившись к прозрачному кокпиту скутера, раскорячившегося у края башни на подогнутых крыльях, и смотрел прямо и вопросительно. Граув остановился, на мгновение опустил глаза. Уперся взглядом в уродливое темно-красное пятно на носке кроссовка и поднял голову:

– Извини… я сожалею, правда.

Рука опустилась в карман, но ножа там не было. Странно, куда он мог деться. Хотелось сжать его рукоять.

– О чем именно? – спросил парень напряженно и, оттолкнувшись от скутера, сделал несколько шагов навстречу Тиму.

Его руки тоже были в карманах, плечи, затянутые в темное, чуть сутулились, а на груди зияла здоровая прореха. Кожа под ней выглядела пронзительно белой, как и лысая голова.

Хорошее место для удара. Даже сейчас.