Пышка для чудовища (СИ)

— Ох, если я вылечу с отбора, то я очень хочу открыть свое дело в городе. Точнее, у меня уже есть идеи. Только представьте — место, где женщины могут худеть, — говорю я.

В глазах министра финансов вспыхивает интерес.

— Вот как? Только настоящие избранные могут попасть в список на королевский налог, если вы понимаете, о чем я, — он играет бровями. — Всего лишь небольшое ежемесячное вознаграждение помогает им получить такую скидку, а мне содержать свою семью.

Н-да. Раскололся так быстро.

— То есть откат?

— Ну что вы! Всего лишь малую часть дохода.

Я вновь перевожу взгляд на Эцика. То есть булочник тоже взяточник? А как же его слова про честность?

Эцик продолжает меня усиленно подзывать к себе. Девушки уже отошли от него, увлеченные другими министрами.

Музыка заканчивается.

— Прошу меня простить, — министр целует мою руку. — Я вынужден прервать нашу столь прекрасную беседу. Меня ждут. Кстати, если вы все же решите открыть свое дело — сообщите мне.

— Непременно, — я делаю реверанс.

У меня все еще есть шанс получить подпись короля. Но сначала к Эцику.

— Что случилось? — подхожу к нему.

— Еда отравлена, — кивает он на стол.

Я резко бледнею.

— Так, надо сказать страже, — возмущаюсь я. — Тут только трупов не хватало.

— Боюсь, нынешнюю стражу меньше всего волнует, что будет с участницами. Я как мог отвлекал их, но закончится музыка, и они стянутся к столу, — поясняет он.

Я вновь наблюдаю, как пары меняются.

— И что делать?

Мне все-таки жалко участниц.

— Я сказал слугам, но они тоже не особо спешат, — хмурится Эцик, вытирая жирные пальцы о белоснежную скатерть.

На ней остаются желтоватые следы.

— Что-то я так наелся и напился, — он смотрит на меня напряженным трезвым взглядом.

Если он пьяный, то я балерина.

— Не внял советам своего нанимателя о том, что мне нельзя столько есть и пить, — продолжает он, берясь за скатерть второй рукой. — А когда я выпью, я становлюсь таким неконтролируемым и могу что-то испортить.

С этими словами Эцик резко дергает скатерть.

Блюда в этой части огромного стола падают на пол. Тарелки бьются, разлетаясь на мелкие кусочки.

Я недоуменно смотрю на булочника, который вразвалочку направляется к следующей скатерти. Даже музыка затихает, когда с громким треском на пол летит очередной стол.

— Остановись! — я лечу на Эцика.

Мы вместе зависаем над еще одним столом. Я картинно хватаю его за руку, стараясь изобразить из себя строгую госпожу. Хотя, кажется, я больше похожа на жену в глубоком браке, пытающуюся остановить бухого  мужа, пристающего ко всем. Это детскость, безумие так вести себя на балу. Но… шестьдесят процентов налогов. И все уходит, чтобы на столе короля стояло вот это все. Да, мысль однобокая и глупая, но именно она подталкивает меня на это.

— Ну-ка перестань. Уволю без пособия! — кричу на него, таща его за руку, помогая стаскивать очередную скатерть на пол.

Остается еще одна.

— Помогите! — визжит кто-то из участниц.

— Что здесь происходит? — а это уже король.

Он подходит к нам и смотрит тяжелым взглядом на меня.

Я, как истинная леди, заламываю руки. Мол, посмотрите — я ничего не могу сделать с этим телохранителем. И вообще, надо было делать вид, что я его впервые вижу. Только поздно. Весь замок видел, что мы вместе пришли.

— Не буду! — отзывается Эцимиэль и заваливается на последний стол.

Какой-то суп взрывается под ним. В воздух летят оранжевые брызги. Салат падает на пол. Довольный булочник размазывает по белой рубашке шоколад,

Упс. Что-то мне жалко его костюм.

Конечно, это ж мне отмывать потом придется!

— Повторяю, что здесь происходит? — холодно интересуется король.

— Ваше Величество, — отзывается Эцик, переворачиваясь так, чтоб не смотреть на короля из лежачего положения. — Отрава.

Кто-то вновь ахает, кто-то теряет сознание.

— Еда не отравлена, — говорит король. — А вы срываете отбор и бал.

В его голосе ноль эмоций. Да и во взгляде тоже. Во время нашей последней встречи он и то больше эмоций проявлял на людях.

— Прошу прощения, — Эцик поднимается со стола.

Становится так, чтоб вновь загородить меня.

Стряхивает приставший лист салата с плеча. Достает из кармана куриную ножку и бросает ее к остаткам на полу.

— У меня не оставалось иного выхода. Я передал слугам, чтобы они вынесли блюда, но они не захотели.

Почему-то я уверена, что он сейчас улыбается, только поможет ли его улыбка в столь сложном деле?

И король его слушает. Нет чтоб сказать своим големам выгнать Эцика – нет, он стоит и слушает обычного булочника.

— Ваше Величество. Вы только прикажите, и наши люди казнят этого шута, — к королю подходит один из министров и презрительно смотрит на Эцика.

Король молчит. К нему подходит еще один министр, а за ним еще. Они окружают короля, будто стая гиен.

Тот лишь поднимает руку вверх. Толпа отступает.

Сам же Кеафинис садится на корточки. Берет с пола остатки салата. Принюхивается. Крылья его носа хищно раздуваются.

Я отступаю к стене.

Кажется, здесь становится холодновато. То ли от стен идет мороз, то ли еще что. Опять ощущаю покалывание на месте приключений. У меня создается ощущение, что не просто так это все. Или я себя накручиваю?