Пышка с характером

– Я… Брусникина Марина Игоревна, – послушно отрапортовала она и начала трястись всем телом, беспокоя этим «землетрясением» малыша.

– Вы ведь никогда не любили его, – заунывно прогундела девица и всхлипнула: – Вы так и не смогли сделать его счастливым.

Расценив прошедшее время, употребляемое в повествовании, как подтверждение факта отбытия супруга в мир иной, Маруся стала тихо подвывать, представляя себя одинокой молодой вдовой у засыпанного цветами гроба.

– И он тоже никогда вас не любил, – не унималась девица, и Маруся согласно захлюпала носом, мол, да, не любил. Что уж теперь…

– Вы обманули его ожидания. Разве вы похожи на женщину мечты? Да на вас без слез не взглянешь: центнер сала в драном халате, – вещала неизвестная. – Вы обязаны были за собой следить, чтобы соответствовать такому потрясающему мужчине.

– Я что-то не поняла. – Старательно втаптываемая в грязь Маруся перестала убиваться по безвременно ушедшему Виктору и, звучно высморкавшись, поинтересовалась: – А вы кто?

– Я его любимая и единственная, – с апломбом заявила девица.

– Так он не умер?

– Кто?

– Витька!

– Не Витька, а Виктор, я бы попросила с уважением относиться к моему мужчине, – злобно процедила неизвестная.

Маруся похлопала глазами, неуверенно посмотрелась в зеркало, потом легонько ущипнула себя за руку: это был не сон. Ей действительно звонит очередная любовница. Ситуация напоминала дурной анекдот, где главным действующим лицом являлась стервозная толстая жена, мешавшая воссоединению двух любящих сердец. Маруся яростно засопела, поняв, что убиваться на могиле Виктора ей не придется и этот подлец не лежит одинокой тушкой в холодном морге, а продавливает чужой диван.

– Больно резво ты тут распоряжаешься, – выдохнула она, решив отомстить нахалке по полной программе. – Ты очередь-то соблюдай. Думаешь, одна такая? Да вас, как мух, на… на сироп слетелось. Еще подеритесь. Разбирайтесь там между собой, я не против, мне не до мужиков сейчас, сама понимать должна. Кстати, спасибо за помощь. Даже не знаю, как я без вашей бабской солидарности обходилась бы. Мужик у меня с потенцией, ему внимание нужно, а я сейчас слегка не в состоянии, так что флаг тебе в руки. Он сегодня у тебя, не у Людки разве?

– У меня, – обалдело икнула собеседница.

– Странно, сегодня Людкин день вроде… Или нет? Точно, Катькина очередь сегодня, у нее муж в баню по четвергам ходит. Слушай, а что, он Катьку-то бросил? Экий ветреник! Ну, с почином тебя, будем знакомы. Как, кстати, тебя звать-то? Мы же вроде как родственники теперь.

Познакомиться с новой родственницей Марусе не удалось. Из трубки понеслись сердитые короткие гудки. Еще неизвестно, кто кого потряс новостями. В любом случае, Виктору с его очередной пассией сегодня будет не до романтики.

Всхлипывая от пережитого оскорбления, Маруся перезвонила Ларисе.

– Плюнь и забудь. Любит он тебя, не морочь себе голову. Ты пойми, у мужиков все просто: никаких чувств, сплошная физиология. Кто юбку задрал, тому и обещают райские кущи. Возвращаются-то они всегда к жене. Завтра на пузе приползет, помяни мое слово. Все они столуются по месту прописки. Кстати, не вздумай взбрыкивать, он у тебя прописан, если что, выдрать его из своей памяти ты сможешь только с куском квартиры. Не стоит он таких жертв.

Когда на следующий день вечером Виктор явился после работы как ни в чем не бывало, разразился жуткий скандал. Маруся орала, кидалась в него всем, что попадало под руку, и, наконец, загнав мужа в ванную комнату, где он благополучно закрылся, высказала все свои соображения по поводу их семейной жизни.

Повторилось все то же самое, что было после памятной встречи Нового года. Только с двумя небольшими нюансами. С одной стороны, теперь супруги находились в разных весовых категориях, и Виктор побаивался мощного Марусиного напора, а с другой, несмотря на все угрозы, Маруся уже не смогла бы уйти от него, поскольку разводиться накануне родов стало бы верхом глупости. Если уж она и решилась бы на подобный шаг, то пара месяцев погоды не сделают. Подать заявление можно и позднее. Кроме выплеска адреналина и освобождения от отрицательных эмоций, никакой иной смысловой нагрузки эта ссора не несла.

Попинав дверь и огласив подробный список мужниных проступков, украшенный яркими эмоциональными характеристиками как супруга, так и его ближайших родственников и подруг, Маруся поостыла. За дверью была тишина. Она поскреблась и, не получив ответа, навалилась на дверь всем телом. Косяки угрожающе заскрипели.

– Э, – ожил супруг, – сейчас дверь сломаешь! Чего делаешь-то, корова! Кто чинить потом будет?!