Пытаясь понять Россию

В разговоре с Ельциным мы некоторое время вспоминали 1990 год, общих знакомых по тому периоду. Наконец я получил от него официальное предложение стать вице-премьером по финансам и экономической политике, а если понадобится – и министром финансов. То есть мне как вице-премьеру давалась полная свобода действий в экономической сфере, что явно свидетельствовало о доверии Президента. Я, разумеется, согласился, но сразу предупредил Бориса Николаевича, что буду заниматься исключительно экономической реформой и не стану молчать, если что-то будет мешать ее проведению. Я прямо сказал ему, что характер у меня очень вредный.

Потом состоялась моя встреча с премьер-министром Черномырдиным, который был тогда еще не столь уверен в своих силах, как некоторое время спустя. Он пожал плечами и сказал, что раз Ельцин меня рекомендует, то он против моей кандидатуры не возражает. Поскольку Черномырдин знал о моем бюрократическом опыте советских времен, то его отношение ко мне было достаточно дружественным. Так я стал вице-премьером российского правительства в одном ряду с А. Чубайсом, А. Шохиным, В. Шумейко, С. Шахраем и другими.

Насколько я понимаю, немаловажую роль в моем назначении сыграл Анатолий Чубайс, за что я ему благодарен, несмотря на все наши последующие расхождения во взглядах по вопросам экономической политики. В тот период для него главным было обеспечить продолжение реформ, и здесь я был ему полезен.

В дальнейшие годы политическое позиционирование для члена правительства стало считаться более важным, нежели знания и опыт, и это сказалось на кадровой политике. Под конец эпохи Ельцина больше остальных соображений стали приниматься в расчет принадлежность к кланам, к "семье", к финансово-промышленным группировкам, близость к олигархам, личные услуги представителям Кремля. Например, В. Потанин в 1996 году стал первым вице-премьером в награду за участие в предвыборной кампании Президента. Появились разговоры о группе А. Чубайса (те, кого проталкивал в правительство Чубайс), о ставленниках Б. Березовского и "семьи". Дружественные и клановые отношения, отношения, замешанные на деньгах, стали преобладать в списке чиновничьих добродетелей.

Профессиональные качества кандидатов в министры в большинстве случаев теперь мало кого волнуют. Все прекрасно понимают профессиональную несостоятельность главного налоговика А. Починка, но поддержка А. Чубайса и его безвредность для олигархов перевесили все прочие аргументы. Тот же М. Касьянов был неплохим переговорщиком с западными кредиторами, но ни для кого не секрет, что он не владеет вопросами экономической политики и бюджета.

Сколько вице-премьеров и министров, как тени, как сквозняк, прошли за последние десять лет через Белый Дом, прислуживая "семье" и олигархам! Складывалось впечатление, что основная их миссия – ничего не делать и как можно дольше сохранять за собой пост в своих личных интересах. Пребывание в правительстве рассматривается теперь как способ быстрого обогащения (разумеется, незаконного).

В 1999 году, после провала попытки импичмента Президента, отказались даже от соблюдения элементарных приличий. В правительство теперь могли взять кого угодно, главное – был бы свой. Как я уже говорил, с некоторыми кандидатами в министры собеседования проводил молодой олигарх и член "семьи" Роман Абрамович, который формально являлся лишь руководителем нефтяной компании "Сибнефть". И кандидаты не протестовали, им это уже казалось в порядке вещей.

Кандидаты в премьер-министры по закону должны утверждаться Госдумой. Учитывая это обстоятельство, одним из главных критериев при отборе кандидатов в премьер-министры стала возможность утверждения их парламентом. То есть многие заведомо непопулярные среди коммунистов и других левых кандидаты сразу исключались.

В свое время именно В. Черномырдин сменил Е. Гайдара прежде всего потому, что он пользовался гораздо большей поддержкой левых. Для самого Ельцина в тот момент Черномырдин был фактически случайной фигурой. В 1998 году Кремль не стал выдвигать его в премьеры в третий раз только из-за того, что понял – парламент настроен против него.

Примерно по той же схеме в сентябре 1998 года премьер-министром стал Евгений Примаков. Тогда у Кремля тряслись коленки, и "семья" была готова на все, лишь бы парламент принял их кандидата. Коммунисты посчитали Примакова своим, забыв его недавнее горбачевское прошлое. Евгений Максимович внешне так напоминал Брежнева, что ностальгические чувства затмили разум старого поколения – никто не хотел анализировать реальные дела нового премьер-министра.

Безусловно, немаловажную роль при правительственных назначениях играло и личное отношение Бориса Ельцина к кандидату. От последнего требовалась полная лояльность к Президенту и его "семье", безоговорочное признание главенства Ельцина – нельзя было выглядеть его соперником, следовало строго соблюдать придворный этикет, по которому премьер-министр – всего лишь старший чиновник.