Пытаясь понять Россию

Двадцать лет спустя разница была уже как между средневековой телегой и современным автомобилем. К 1980-м годам паритет более или менее соблюдался только в производстве вооружений, но какой гигантской ценой это достигалось! И как страшно сказывалось на уровне жизни!

Первую попытку осторожных перемен сделал пришедший после Брежнева Юрий Андропов, который верил, что нужно просто усилить дисциплину, навести жесткий порядок, и все в стране тут же наладится. Именно тогда начали ловить людей в магазинах, кинотеатрах и банях в рабочее время и бороться с опозданиями на работу. В принципе, это было правильно, но далеко недостаточно, так как не затрагивало коренных проблем советской системы.

Фундаментально ничто не изменилось - осталась лишь легенда о твердой руке Андропова, у которой (легенды) и сегодня много почитателей. Юрию Андропову было отведено слишком мало времени, чтобы успеть сделать что-то фундаментальное, но, скорее всего, он и не мог предложить ничего радикального. Считать его реформатором могут только наивные люди.

Сегодня нередко сравнивают бывшего председателя КГБ СССР Юрия Андропова с бывшим директором ФСБ России Владимиром Путиным, но сравнение это основывается, как правило, на базе догадок или домыслов. Мы по-настоящему не знали первого и пока не знаем второго.

Как я уже сказал, понимание того, что страна нуждается в реформах, к середине 1980-х годов было, практически, всеобщим. Наблюдая пустые магазины, тотальное воровство и впадающую в маразм партийную геронтократию, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять - советская экономическая модель потерпела крах.

Что делать, тоже вроде бы было ясно. Нужны демократия и рыночные реформы. Под рыночными реформами подразумевались, прежде всего, частная собственность, свобода цен, курса конвертируемых валют и процентных ставок, свобода конкуренции, рыночная налоговая система, отказ государства от участия в экономике в пользу регулирования, отказ от распределения в пользу торговли, отказ от эмиссии как источника финансирования, открытие экономики и т. д.

Многие наши чиновники и экономисты к тому времени уже побывали за границей и насмотрелись на та

мошние диковинки (делая покупки на скудные командировочные), возникло повальное увлечение опытом новой экономической политики (нэп) 1920-годов, под боком были Венгрия и Югославия, где совершались почти невероятные вещи.

Но, надо честно признать, в СССР, в отличие от многих других стран со сходными проблемами, не было ни одного человека с западным или просто современным экономическим образованием. Лишь небольшая группа экономистов, постигших эту науку путем самообразования (Е. Гайдар, А. Шохин, П. Авен, А. Илларионов, С. Васильев), или специалистов по западным экономикам (к ним отношу себя) более или менее представляла себе суть рыночной экономики. Большинство других "экономистов-реформаторов" так и остались "советскими экономистами".

В результате за реформы взялись в основном экономически неграмотные люди, которые не представляли себе, что и как надо делать. Наверное, иного и нельзя было ожидать после семидесяти лет изоляции от остального мира и промывания мозгов официальной пропагандой. А большинство рыночных экономистов, в свою очередь, не имели опыта государственного управления и были далеки от рычагов власти.

Реформы олицетворяли либеральные академики Л. Абалкин, А. Аганбегян, С. Ситарян, Н. Петраков, А. Яковлев, а также ныне уже бывший премьер-министр Е. Примаков, публицисты типа Шмелева и Попова. В самом правительстве СССР к реформам и реформаторам относились скептически и держали их в неком отстойнике - в комиссии по реформе, которая не имела реальной власти. Рыжкова, Павлова или Геращенко даже тогда никто реформаторами не называл.

Первым главным реформатором стал академик Леонид Абалкин. В 1989 году мягкие и половинчатые предложения вице-премьера Абалкина многих потрясали "революционностью". Прекрасно помню волнительную атмосферу в Колонном зале Дома Союзов, манифестантов с протестами против "абалканизации" страны.

В 1989 году я работал в институте Е. Примакова и могу засвидетельствовать, что и там атмосфера была предельно либеральной, мысль кипела и шла непрерывная работа по подготовке все более радикальных предложений по реформе. Чуть позже я случайно попал консультантом в группу ученых, которая занималась тем же самым в стенах ЦК КПСС по заказу М. Горбачева.

Довольно быстро все усилия Абалкина были нейтрализованы консервативной частью власти, а сами академики, в силу своей ученой профессии, не могли создать сугубо практической основы для радикальных реформ. Политический развал, начало дезинтеграции СССР и полная бездеятельность Горбачева создали неудачный фон для реформ. Абалкин был обречен.