Пытаясь понять Россию

17 августа 1998 года М. Задорнов в полной мере показал, что не вполне понимает макроэкономику и финансовые рынки, а стало быть, не обладает необходимым запасом профессионализма. В правительстве Примакова-Маслюкова он и вовсе продемонстрировал полное отсутствие принципов и готовность идти на что угодно, чтобы только остаться в министерском кресле.

Откровенно слабым также было руководство аппаратом правительства, который никто даже и не попытался реформировать. А между тем аппарат правительства саботировал практически любое благое начинание. По важнейшим вопросам, которые требовали немедленного решения, В. Христенко с подачи аппарата подписывал резолюции типа "Внесите согласованный со всеми ведомствами вариант".

Реформы никогда не проводились на основе полного консенсуса. Кто-то обязан брать на себя ответственность и принимать решения. А здесь по многим вопросам приходилось доходить до премьер-министра, хотя на самом деле ему нет нужды опускаться до конкретных технических проблем, а правильней было бы уделять больше времени политике.

Сам Кириенко почти всегда меня поддерживал и помогал. Другое дело, что даже его поддержка не всегда помогала пробить бюрократические препоны. От первоначальной настороженности мы вскоре перешли к нормальной работе. Я непрерывно предлагал новые идеи и старался максимально полно использовать время для конкретных действий. В результате я сделал "головокружительную карьеру" в его правительстве. Сначала, в отличие от А. Починка, я получил добавку "министр" и мне выделили "приставной стульчик" за столом правительства. Спустя немногим более месяца я стал членом президиума и продвинулся в первую треть данного стола. А вечером 17 августа 1998 года меня сделали вице-премьером. И все это – за два с половиной месяца!

Отсутствие в правительстве полноценной команды привело к тому, что Кириенко пригласил для переговоров с МВФ "варяга" в лице А. Чубайса. Это было неверным решением, так как правительство, вручая свою судьбу в руки человека, который не нес никакой ответственности, потому что не был членом кабинета, фактически демонстрировало свою недееспособность.

Кроме того, это вышло боком самому Чубайсу, ибо, доверившись Минфину и Центробанку, он попал в западню, будучи вынужденным просить кредиты под неверно проведенный экономический анализ. В результате он взял на себя еще один "прокол" правительства и лишний раз навредил своей репутации.

Чубайс в тот период был не в лучшей форме, он сильно устал и в значительной мере подрастерял свой энтузиазм и энергию. Тем не менее, увидев сложности в отношениях правительства с МВФ, он не удержался, снова ринулся в бой и потерпел поражение. Поскольку и в РАО "ЕЭС" он постоянно находился и находится под атаками политических противников, то ему не позавидуешь. С другой стороны, даже враги признают, что он умеет добиваться результатов. Поэтому коммунисты его и боятся.

В 1998 году мне довелось руководить Госналогслужбой, по сути дела, всего два с половиной месяца, так как после 17 августа настоящей работы не стало. Тем не менее, эти два с половиной месяца были крайне насыщены событиями и конкретными делами.

До 17 августа 1998 года я не был вовлечен в процесс разработки и осуществления макроэкономической политики России и занимался почти исключительно налогами. Например, что касается результатов дискуссий с МВФ, то меня ставили в известность только о налоговых вопросах. Да у меня и не было тогда времени детально анализировать общую экономическую ситуацию (теперь об этом жалею).

Тем не менее, многое в экономической политике правительства меня удивляло и тревожило. Например, мне казалась странной невнятность этой самой политики, а также описанная выше ситуация, когда при действующем вице-премьере по экономике представителем на переговорах с МВФ становится председатель РАО "ЕЭС" А. Чубайс.

Я помню, как на совещании у Чубайса зашел разговор о Налоговом кодексе и я прямо заявил, что мне такой кодекс не нужен (а он тогда считался важнейшим приоритетом). Для собравшихся там "макроэкономистов" недоброкачественность кодекса стала откровением. Я был еще на паре совещаний по общим экономическим вопросам, и меня поразили царящие там отсутствие целеустремленности и странная самоуспокоенность. Я перестал ходить на такие совещания.

В программе МВФ в то лето было предусмотрено множество малоэффективных мер, вроде отключения нефтяных компаний от "трубы", то есть от возможности экспортировать свою продукцию, что еще более снижало налоговые поступления, и проектов многочисленных законов, которые надо было внести в Госдуму. От проекта до закона в нашей Госдуме может пройти вечность, если у большинства депутатов нет прямой политической или материальной заинтересованности в его принятии.