Пытаясь проснуться

Надо ли говорить, что я все потерял, все утратил? Как-никак мне восемьдесят четыре года, и хотя в наше время этот возраст не считается чересчур древним (даже напротив, многие ровесники мои поражают мир спортивными достижениями и юношеским задором), но все же никого особо не удивить печальными констатациями, исходящими от людей, проживших в Земной Юдоли упомянутое количество лет. А ведь когда-то я прибыл в этот город в изукрашенном поезде – каждый вагон был увит цветами, словно майский шест в горной австрийской деревушке. Собственно, из такой вот деревушки (где воздух хрустален, как арфа) я и подался в северо-восточном направлении, чтобы добраться до гигантской столицы одной гигантской страны, которая давно уже волновала мое деревенское воображение. Да и не только цветы (я снова о поезде)! Все вагонные окна были витражными, так что казалось, что ты путешествуешь в капелле, в чрезвычайно длинном храме, который стремглав несется сквозь необузданные просторы. Хотелось преклонить колени перед этими витражными окнами (за которыми проносились янтарные, изумрудные, чернильно-синие ландшафты), хотелось припасть губами к маленьким коридорным распятиям, искусно вырезанным из слоновой кости, – каждое распятие было украшено надписью «СТОП-КРАН», сделанной витым готическим шрифтом. Да, такие благоговейные желания возникали, и я охотно поддавался этим порывам. Роскошь поезда объяснялась тем, что это был последний поезд, идущий этим путем. Мы прибыли на вокзал, который, встретив нас, собирался после этого закрыться навеки. Более того, этот восхитительный вокзал даже собирались снести подчистую. К моменту нашего прибытия от вокзала оставался уже лишь огрызок. Но величественный огрызок, напоминающий руины праздничного торта.

Я воспринимал себя как туриста. Я думал, что я турист. Я всей душой желал быть туристом. Я был предан идее туризма. О боги, о кусочки торта, пестрые ленты! Как напугало бы меня в тот день сообщение о том, что я останусь в этой стране навсегда! Но так свершилось, и я не жалею об этом. В конечном счете после кое-каких неурядиц и злоключений меня приняли здесь как родного – несмотря на то, что мое родовое имя вызывает нежелательные исторические ассоциации. Зовут меня Оттокар Гиттлер (с двумя «т»!), и я, конечно же, не состою ни в каком (даже отдаленном) родстве с тем стародавним тираном, который некогда вероломно напал на эту гигантскую страну – напал да и увяз в ее просторах. Я тоже увяз в ее просторах, но я ни на кого не нападал – просто забронировал роскошный отель. Но этот отель еще требовалось разыскать. Такого рода фешенебельные резорты повышают свой статус за счет приключенческого элемента, включенного в стратегию их обнаружения. Впрочем, меня заблаговременно снабдили необходимыми инструкциями.