Пытки и наказания

Джон Томкинс — казнен в Тайберне в феврале 1717 г. вместе с 14 другими преступниками и повешен в цепях.

Джозеф Стилл — казнен на Стэмфордхиллской дороге и повешен в цепях на Кингслэндской дороге.

Джон Прайс — казнен в Банхилл-Филдз в 1717 г. и повешен в цепях близ Холлоуэя.

В 1742 г. Джон Бридс, мясник из города Рай воспылал лютой ненавистью к мистеру Томасу Лэмбу из того же города и, как говорится в древнем законе о государственной измене, «замыслил, выносил и совершил смертоубийство». Его судили, признали виновным, приговорили к смерти на виселице и повешению на цепях. Для этой цели на болоте, расположенном у западной окраины города, соорудили виселицу (это болото потом стали называть «висельным болотом»). Тело Бридса болталось на ней несколько лет, пока не упало на землю. В петле остался только череп. Только после этого муниципалитет города велел вывезти с болота виселицу и цепи.

В XVIII веке за особо зверские убийства судья мог велеть повесить тело казненного на цепях на месте, где было совершено преступление, однако кодекс уголовных законов такого наказания не предусматривал. В указе короля Георга II от 1752 г. повешение в цепях впервые получило законный статус, по которому тело преступника после того, как приговор приводился в исполнение, передавалось хирургам для вскрытия и анатомирования. А уже затем судья мог приказать повесить его на цепях. Закон строго запрещал хоронить тело до вскрытия. Можно добавить, что перспектива быть повешенным в цепях пугала и удручала преступников, и многие сильные мужчины, бесстрашно, выслушав смертный приговор, теряли самообладание и ломались, когда с них снимали мерку для «железного костюма» (см. иллюстрацию), в котором ему предстояло провисеть не один месяц.

 «Железный костюм» 1791 г.

Знаменитый бандит с большой дороги Джон Уитфилд был казнен и повешен в «железном костюме» близ Уэтерала (Камберленд) в 1777 г. Рассказывают, что когда его повесили, он был еще жив, и охранник, проезжавший мимо почтовой кареты, пристрелил его, избавив таким образом от мучений. Позже одного сержанта разжаловали в рядовые за то, что тот выстрелил в висевшее на цепях на Уимблдонском общественном выгоне тело знаменитого разбойника Джерри Эбершоу. В 1808 г. в Линкольне был повешен человек по имени Томас Оттер, убивший свою сожительницу. А дело было так: когда Оттер отправился в соседнее графство Ноттингемшир, где жила его семья, сожительница последовала за ним. На границе графств, раздраженный слежкой, Оттер накинулся на нее как дикий зверь, зарезал и бросил тело в дренажную канаву, разделявшую графства. Его казнили и повесили на цепях на том месте, где он совершил преступление. По прошествии некоторого времени в верхней части крепления, в котором была зажата голова Оттера, свили гнездо и высидели птенцов две синицы. По этому поводу местный поэт сочинил следующую загадку:

10 языков в одной голове.

9 живых, а один мертвый.

1 улетел за пищей,

Чтобы накормить живых в мертвеце.

(Ответ: синица, свившая гнездо в голове Тома Оттера).

Последним, кого повесили на цепях, был человек по имени Кук, переплетчик книг, который в Лейчес-тере убил мистера Пааса железной ручкой своего пресса. В 1834 году его приговорили к смерти, тело же его надлежало повесить на цепях на Сэффронской дороге, за пределами города, что и было исполнено. В том же году повешение на цепях было упразднено указом короля Вильяма IV.

Ниже приводится отрывок из повести «Жизнь, путешествия и замечательные приключения Амброза Гуинетта», написанной Исааком Биккерстаффом, в которой рассказывается о том, как герой был ложно обвинен в убийстве и приговорен к смертной казни.

«… Состоялась выездная сессия суда, все обстоятельства дела свидетельствовали не в мою пользу. По приговору меня должны были через две недели отвести в город Диль и повесить там перед дверями трактира, в котором я, якобы, совершил злодеяние. Затем мое тело должны были вывесить на цепях недалеко от дома моего зятя.

Ничто не могло поддержать меня после вынесения приговора, кроме сознания моей невиновности в совершении того, что мне вменялось в вину.

И вот наступил последний понедельник перед тем роковым днем, когда смерть положит конец моим страданиям. Меня вывели в тюремный дворик и, признаюсь, я был несказанно удивлен, когда узнал, что сделали это для того, чтобы снять с меня мерку для оков. Здесь уже находился мой товарищ по несчастью, ограбивший почтовую карету, и кузнец обмерял его конечности. Тюремщик, стоявший поодаль, спокойно и обстоятельно, так, будто заказывал корсет для своей дочери, давал ему указания по части того, какими крепкими должны быть кандалы, поскольку осужденный отличался большим ростом и плотностью телосложения.

Время, отделявшее меня от дня моей казни, провел я в размышлениях и молитвах. Наконец наступила среда.