Читаем ПЗХФЧЩ! полностью

В отличие от Глебова-старшего Глебов-младший все-таки предпринял попытку поступить в институт. Но быстро завалился на вступительных, вернулся домой, отработал пару лет в заводской автомастерской в бригаде отца и ушел служить в армию. Вернувшись, женился на соседской дочке Наташке, которую не то чтобы любил, но которая почему-то ждала его возвращения, хотя до армии между ними ничего не было. Ждала она верно, не изменяла, со случайными парнями не путалась, о чем регулярно и сообщала Егору в своих письмах в воинскую часть 45а Воронежской области. Письма эти, хоть и смущали Егора, но грели сердце, потому что в его роте больше никто подобных писем не получал. Сослуживцы завидовали Егору и часто, хлопнув по плечу, требовали пригласить на свадьбу, прибавляя, что когда невеста ждет, то и служба не в тягость. Егор сначала отнекивался, уверяя, что это вовсе не невеста, а просто знакомая, но поскольку объяснить, почему она ему пишет такие письма, не мог, то вскоре махнул рукой и сам поверил и свое неожиданное сватовство — раз пишет, значит, и вправду невеста. Особенно завидовал Глебову ефрейтор Горюнов, который от своей невесты получал письма совсем иного содержания: в них та подробно рассказывала, с кем и когда она изменяла Горюнову, после чего каялась и клялась, что это больше не повторится, и вообще она его любит. Горюнов отчаянно рвался в отпуск (который ему, в общем-то, полагался за отличную службу), но его не пускали, ибо стоило ему выпить, как он начинал кричать, что по приезде домой «убьет» свою невесту и всех «ейных кобелей». Эти «чистосердечные признания» сильно тревожили командира роты, который придумывал все новые и новые поводы не давать Горюнову отпуск. Когда же ему надоело напрягать фантазию, он сказал Горюнову без обиняков: «Вот дембельнешься, тогда режь, кого хочешь, хоть маму, хоть папу, хоть тетю с дядей. А пока я отвечаю за тебя, отпуска тебе не видать, как своих ушей». История эта закончилась печально, потому что, не дождавшись милости от начальства и получив очередное письмо с подробным описанием измены, Горюнов незадолго до дембеля ушел в самоволку, прихватив с собой автомат и пяток рожков с патронами (видимо, по числу спавших с его невестой). В родной деревне, однако, его уже ждали местные милиционеры. Горюнов был схвачен и отправлен обратно в часть, а оттуда под трибунал. Как выяснилось позже, письма писала не невеста Горюнова, а ее младшая сестра, тайно влюбленная в Горюнова. Впрочем, дела это не меняло, ибо все описанные в письмах измены действительно имели место. Можно даже сказать, что младшая сестра слегка приукрасила действительность, так как невеста вовсе не собиралась каяться и клясться в вечной любви. Более того, она и знать не знала, кто такой Горюнов и почему она вообще должна ему быть верной, если переспала с ним один раз во время прощальной пьянки перед отправкой того в армию. То, что он себе там возомнил, ее не интересовало.

На таком печальном фоне Глебов-младший с письмами от Наташки сильно выигрывал. И потому, вернувшись домой, твердо решил на ней жениться. Девушка, столь верно ждущая молодого солдата, который мало того, что не является ее женихом, а и вообще ее парнем, по мнению Глебова, заслуживала быть взятой в жены. Первой красавицей она не была, но ведь и Глебова с Аленом Делоном не путали.

Свадьбу сыграли скромную, но приличную. То есть без поножовщины. Если не считать небольшой ссоры, в результате которой армейский кореш Глебова потерял ухо. Его ему отрезал кухонным ножом впавший в белую горячку и умерший на следующий день после свадьбы сторож Гога. Гога был человеком неплохим. Правда, вспыльчивым. Даже чересчур. Так что в общем и целом его смерть никого не огорчила. В отличие от отрезанного уха, которое долго искали, но так и не нашли. Было подозрение, что оно случайно упало на тарелку к электрику Калугину, который его, видимо, и съел, поскольку всегда отличался прожорливой неразборчивостью в еде, особенно в нетрезвом виде. Но сам Калугин клялся, что ухо не ел, и даже демонстративно совал два пальца в рот, как бы приглашая окружающих самим изучить содержимое его желудка. Но его от этого безобразия удержали, сказав, что если надо будет, ему скорее живот вспорют, чем в блевотине его рыться будут.

Несмотря на потерянное ухо, армейский дружок зла ни на кого не держал и, уезжая, долго мял в своих объятиях Глебова и прижимался к груди последнего своей перебинтованной головой а-ля Ван Гог. Благодарил за приглашение и говорил, что свадьба удалась, что он давно так не веселился и что, слава богу, будет что вспомнить.

— Главное, чтоб было чем вспоминать, — пошутил Глебов, как бы намекая на то, что как бы на следующей свадьбе приятелю не отрезали целиком голову.

Перейти на страницу:

Похожие книги