Q

Венеция, 2 апреля 1551 года

Фронда начинается.

Микеле Гисльери — в Бергамо. Местный епископ, Соранцо, обвиняется в попустительстве распространению «Благодеяния Христа» в собственной епархии. Экземпляр этой запрещенной книжонки найден и в его личной библиотеке.

Гисльери будет пытать его, пока тот не сломается.

Венеция, 21 апреля 1551 года

Епископ Комо тоже под следствием. И в его приходах распространение «Благодеяния Христа» не встречало никаких препятствий.

Спиритуалисты кривят рты. Они никак не ожидали лобовой атаки.

Доминиканца Гисльери спустили с цепи.

Как и можно было ожидать, Караффа дождался возобновления деятельности Тридентского собора, чтобы пойти в решительное наступление.

Венеция, 16 мая 1551 года

Пали и епископы Аквилеи и Отранто.

Им предъявлено то же самое обвинение.

Голова летит за головой, стратегия Караффы не встречает никаких препятствий. Это выгодно вдвойне: освободить церковь от ее внутренних врагов и одновременно разрушить планы императора, который решил поставить на возобновление деятельности этого собора все.

Венеция, 25 июня 1551 года

Под ударами доминиканца, нового молота Христианства, пала величайшая скала — Мороне, епископ Модены, член конгрегации «Святой службы», ближайший сподвижник и советник Реджинальда Пола, бывший еще несколько месяцев назад независимой фигурой.

Всем, находящимся под следствием, придется подумать, как защищаться. А всем остальным стоит бояться. После падения таких людей никто не может чувствовать себя в безопасности. Никто из притронувшихся к яду «Благодеяния Христа» не останется безнаказанным.

Плоды, созревшие благодаря моему труду, падают один за другим. Меня следовало убить уже давно, чтобы я хранил под землей тайны операции, разработанной несколько десятилетий назад.

Неосторожность, или, возможно, излишняя самонадеянность, или даже горячее желание окончательно сокрушить врага. Мне остается еще немного времени, чтобы пронзить распятием сердца евреев.

Венеция, 10 июля 1551 года

Новое письмо — от инквизитора Романьи. О присутствии немца по имени Тициан сигнализировали из местечка Баньякавалло, между Имолой и Равенной.

Венеция, 29 июля 1551 года

Все в городе только и говорят о расследовании, ведущемся против кардиналов-спиритуалистов. Подобная новость потрясет всех и каждого: выдвинув обвинение против епископа Бергамо, Соранцо, Рим установил свое знамя в границах Светлейшей, и это сделал Гисльери, человек Караффы, в обход венецианских инквизиторов.

В то же время и мои анонимные письма местной инквизиции начали приносить свои первые плоды: к евреям стали относиться с неким предубеждением, распространяются слухи об исполнении маранами древних религиозных ритуалов как и о нелицеприятных сторонах деятельности богатейших еврейских семейств. Община торговцев Венеции не поддерживает этих слухов — их дела слишком тесно связаны с еврейскими банкирами. Начавшиеся трибуналы питают враждебность населения, которая, как представляется, вполне может распространиться. Но чтобы заставить пламя разгореться, нам нужна искра.

Я пристально наблюдаю за несколькими левантинцами, которые при данных обстоятельствах могут оказаться весьма полезными. Правильно инструктированный турок, который признается венецианским властям в том, что он шпион султана, находящийся на содержании богатой еврейской семьи, должен вызвать желательную реакцию.

Венеция, 8 августа 1551 года

Инквизитор Феррары пишет, чтобы сообщить о присутствии Пьетро Манельфи в этом городе герцогов Эсте.

Венеция, 21 августа 1551 года

Караффа лично выступил перед публикой. Перед всем собором он обвинил спиритуалистов в бездействии, в том, что они никогда не мешали распространению «Благодеяния Христа». Он утверждает, что ни Пол, ни его друзья вообще не желали признавать книжонку Фонтанини еретической из-за своего намерения добиться воссоединения с лютеранами. Он обвинил их в попустительстве распространению протестантских идей. Серьезнейшее обвинение.

Старый театинец никогда не вступал в бой сам. Если спиритуалисты вовремя не отреагируют, они обречены на поражение.

ГЛАВА 37

Феррара, 11 сентября 1551 года

Виа делла Гаттамарча, улица Гниющих Котов. Имена людей ничего не говорят, названия мест, как правило, очень выразительны.