Р-2 (СИ)

Парнишка уселся обратно и с обреченным видом сгорбился. Держался он явно из последних сил, а вот Марта никак своих эмоций не проявляла. Она с безмятежным видом заняла одну из кроватей, развалилась на ней и безучастно уставилась в потолок. Потом и вовсе закрыла глаза и задремала.

Ожидание важных новостей – отнюдь не самое приятное времяпрепровождение на свете, а уж когда речь идет о жизни и смерти, в голову и вовсе начинает лезть всякая чушь. Но маэстро Салазара наши душевные терзания заботили мало, в комнату он вернулся только ближе к полуночи. От него расходился густой аромат шнапса, при этом пьяным Микаэль все же не был.

– Ты прав, Филипп, – сказал Микаэль. – Дворянчик выспрашивал, не остановился ли здесь светловолосый сеньор лет тридцати с юнцом-слугой. Хозяин, такая сволочь, тут же припомнил обо мне и Марте, в которой не признал девчонку. Пришлось влезть в разговор и спросить, какого черта от нас нужно. Описание не совпало, отстали.

– Долго тебя не было, – заметил я, даже не пытаясь скрыть недовольство.

Маэстро Салазар икнул и безмятежно махнул рукой.

– Дворянчик комнату с хозяина стребовал, а челядь отправил прошерстить ночлежки. Я тоже решил прогуляться по городу. Обошел злачные места, выпил, познакомился с людьми. Есть человек, который переведет нас через границу.

Известие это изрядно меня порадовало, но одновременно и обеспокоило.

– Не продаст? – засомневался я.

– Продал бы, – усмехнулся Микаэль, расправляя усы. – Только он еще ни о чем не знает.

2

Постоялый двор мы покинули ночью. Выбрались из окна, одарили фердингом сторожа, и тот без лишних вопросов отпер конюшню и позволил вывести лошадей. До решивших съехать в неурочный час постояльцев ему не было никакого дела.

Нужное питейное заведение располагалось через две улицы. Марта и Уве остались в соседней подворотне с лошадьми, а мне выпало страховать Микаэля при разговоре с контрабандистом. Он вышел на задворки кабака облегчиться, тут мы его и прихватили.

Маэстро Салазар без лишних слов приставил кинжал к шее невысокого крепкого дядьки с обветренным лицом и мозолистыми ладонями-лопатами, а свободной рукой обшарил его и кинул на землю обнаруженный под курткой нож.

– Шагай, и без фокусов! – потребовал Микаэль и направил подопечного в ближайшую подворотню. Там я позвенел полученным от архиепископа кошелем и сказал:

– Нам бы на ту сторону перебраться, любезный.

Контрабандист в ответ сплюнул под ноги.

– Черта с два! – выругался он; приставленный к шее кинжал его нисколько не обеспокоил.

– Мы заплатим.

– Ножом по горлу? – рассмеялся дядька. – Ну уж нет!

Я выудил из кошеля голдгульден фирланской чеканки, и тот маняще мигнул в тусклом свете фонаря красноватым отблеском червонного золота. Добываемый на Изумрудных островах металл имел некоторую примесь меди, которой и был обязан своим характерным оттенком.

Контрабандист лишь презрительно фыркнул:

– Проваливайте, меня пиво ждет!

Но глаза его так и загорелись. Вот уж воистину удивительное дело – золото будит в людях алчность куда сильнее звонкого серебра. Я присовокупил к первой монете еще один голдгульден и спросил:

– А если так?

Дядька замотал головой:

– Ищите дурака! Зарежете меня, и платить не придется!

Я кинул монеты под ноги и втоптал их в грязь.

– Нет нужды тебя убивать, деньги так и так здесь останутся. Вернешься – заберешь. Только место запомни.

У контрабандиста от изумления язык отнялся, да и Микаэль посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, правда, ничего не сказал.

– Ну так как? – уточнил я. – Легкий заработок. Решайся!

Дядька в глубокой задумчивости почесал бороду, подумал-подумал и выставил условие:

– Еще столько же – и по рукам!

– Трех золотых хватит за глаза, – отрезал я. – Последнюю монету на той стороне получишь. А если убежишь по дороге, то мы здесь надолго застрянем и непременно еще повидаемся.

Контрабандист хмыкнул и глянул на Микаэля.

– Нож убери, и пойдем.

Выехали из городка уже знакомой дорогой, но очень скоро проводник свернул на неприметную тропку, уходившую куда-то в каменистые холмы. Микаэль зорко следил за контрабандистом, а тот спокойно шагал себе и шагал, не предпринимая никаких попыток скрыться. Постепенно мы забрались в горы, где без помощи провожатого непременно заблудились бы в лабиринте запутанных переходов. Было совершенно непонятно, куда нас ведут, лишь зависшая в небе луна подсказывала, что путь лежит на восток от города.

Подковы стучали о каменную насыпь, и от всякого шороха по спине бежали колючие мурашки; немного успокоился я, только заслышав шум бегущей воды. Тропинка резко пошла под уклон и до предела сузилась, пришлось вести лошадей под уздцы. Через щель между скалами мы выбрались к пограничному ущелью и начали медленный и осторожный спуск по обрывистому карнизу, крутому и узкому.

Слева тянулась отвесная стена, справа чернела пропасть, откуда-то снизу доносился гул бурного потока. То и дело налетали порывы студеного ветра, требовалось следить за каждым шагом и молить небеса, чтобы не оступилась лошадь.