Р.А.Ц. (СИ)

Над овальной входной дверью, герметичной, как и всё здесь, золотая табличка с лаконичной надписью: 'Omnia mea mecum porto' [1]. В зале — удобные кресла, продуманные так, чтобы долго поддерживать работоспособность, а не навевать сон. Прохладный озонированный воздух, продуманное освещение и цвета интерьера. Люди, работающие здесь, должны принимать решения без каких-либо помех.

Вокруг сверхсовременные многофункциональные экраны и панели, заменяющие целые стены старой аппаратуры, по ним бегут строки и символы свернутых информсообщений. При наведении каждое можно раскрыть до слогана, далее до полноценного сообщения, а то и сложнейшего графа во весь метровый экран. Но офицеры-операторы довольствуются лапидарным верхним уровнем. Им, специалистам высочайшего класса, происходящее внятно и без дополнительных пояснений.

Здесь, глубоко под одним из самых защищенных мест в государстве, гнездилась Тайна. Две из трех ключевых технологий, делающих Империю — Империей. На огромном центральном экране некая сложная схема, раскрашенная в разные цвета. Сбоку колонки служебной информации, дополнительные ориентиры, метки синхронизации, словом, вся та внутренняя кухня большого и сложного Дела, что видится со стороны совершеннейшей белибердой. Многие, наверное, видели кадры орбитальной стыковки — ну как, очень понятно? Видно 'папу' и 'маму', а все прочее символьное хозяйство на картинке проплывает мимо сознания. Вот так было и здесь, с той лишь разницей, что стыковка происходит между аппаратами массой в тонны, а местная установка… Впрочем, об этом позже.

Офицер вошел и поздоровался с еще двумя соратниками, уже находившимися в зале, уверенно занял свое рабочее место и спустя несколько минут включился в деятельность товарищей. Они как раз заканчивали прогонять обязательные тесты и собирались начать вывод на режим. Все вместе и занялись эти непростым делом.

Спустя час и двадцать минут установка была практически готова. Все блоки были проверены, прогреты, синхронизированы и выверены. Оставалось лишь разблокировать старт и инициировать процесс. Операторы приступили к вводу массивов переменных кодов. Система начала пожирать транслируемые ей в огромных количествах потоки данных. Наконец, машинный разум удовлетворился цифрами и подал сигнал готовности к работе.

В это самое время в воздушное пространство Селигерского УР вошел самолет. Особый самолет. Огромный, восьмимоторный гигант передвигался тяжело и неспешно. Его вели от самого взлета, и сейчас он выполнял финальные эволюции, ложась на боевой курс. И так-то необычного и запоминающегося вида, этот самолет выглядел поистине впечатляюще из-за огромной сложной антенны на спине. Свыше пятисот тонн титана и легких сплавов непонятно как держались в небе, не иначе как прямым соизволением Отца. Сверхтяжелый транспортник 'Борей', сердцем которому служил компактный атомный реактор, мог неделями не касаться земли. Он возил негабаритные грузы, служил летающим космодромом, полками таскал людей и технику через континенты. Некоторые экземпляры могли обеспечивать связь в региональном масштабе, равно как и подавлять ее, всю и напрочь, в варианте 'Мамонт' — нести сотни крылатых ракет, и делать еще множество иных дел.

Про самолет с бортовым номером 021 каждый в УРе знал, что именно он несет тот генератор и антенну, что сейчас отправят их выполнять волю Императора в неведомое далеко.

— Готовность номер один! — четко пронеслось по динамикам всего комплекса циркулярное сообщение. Каждый человек непроизвольно подобрался на своем боевом посту, ожидая скорой встряски Перехода.

На 'Борее-021' зажглись огни. По обоим бортам пробежали цепочки белых вспышек, стянувшись к хвосту, затем медленно налилась свечением наспинная антенна, отбирая все больше мощности от реактора. Заплясали, затанцевали по ней извивы разрядов, окутывая весь самолет призрачным маревом, капли его словно нехотя, отрывались и вереницей тающих облачков тянулись вслед пролетающему гиганту, вскоре истаивая в небесной сини. Мгновенными просверками лазерных трасс выстрелила полусфера в брюхе самолета, привязываясь к точным опорным маякам УРа, и, наконец, вспыхнул сигнальный прожектор, оповещая о начале Перехода.

Операторы в зале, хоть и находились глубоко под землей, дружно пригнули головы.

— Переход!