R. E. M.

Комната наполнилась ночными шорохами и страхами. И когда по стенам косо скользнул свет фар, и во дворе взвизгнули тормоза, у Е. сжалось сердце.

— Вот оно… Пришло, — бестолково прошептал он.

Он осторожно, почему-то на цыпочках, подошел к окну. Во дворе освещенный тусклым дворовым фонарем стоял легковой автомобиль. А рядом прохаживался пожилой сгорбленный человек, он курил. Человек был лыс.

«Ерунда, ерунда какая-то, — твердил про себя Е., он никак не мог побороть овладевающий им страх.

Но вот пожилой человек отбросил сигарету — это была сигарета, теперь Е. это ясно видел, — сел в машину и медленно выехал со двора. Вскоре последние завывания мотора растворились в ночном мраке.

Е. включил свет, но это не помогло. Все было кончено. Стоило ли тянуть дальше. Все ясно. Выход один.

Он мельком взглянул в зеркало — на него смотрело мрачное, перекошенное, скованное ужасом лицо неврастеника. Оно вызывало отвращение. И это еще больше придало уверенности.

Е. впервые в жизни подумал о самоубийстве. Он достал лист чистой бумаги и авторучку, задумался — торопиться было некуда.

«Моя жизнь — куча дерьма. Хватит тянуть комедию», — написал он, потом помедлил и приписал: «В моей смерти прошу никого не винить».

По щеке скатилась слезинка.

«Торопиться некуда», — твердил он.

Если бы можно было застрелиться, все было бы отлично. Он всегда предпочитал пистолет, но эта дыра…, да и пистолет не достать. Можно было попробовать повеситься, но нет, это слишком мрачно и, как говорят, прегадко выглядит со стороны. Если бы он мог заснуть, тогда можно было бы открыть газ, уснуть и больше никогда не просыпаться. Но заснуть он, к своему стыду, был не в состоянии, поэтому оставалось только одно — отравиться.

Он вспомнил, как когда-то давным-давно цыганка нагадала ему именно такой конец. А он смеялся над ней, часто повторял своим друзьям, что лучше смерти не придумаешь. Вот так оно и получилось…

Е. положил записку на видное место, надел свой лучший костюм, принял еще одну таблетку снотворного и погасил свет.

Лежать в костюме было неудобно. Его била легкая дрожь.

«Сейчас начнутся судороги. Все. Конец», — подумал он и заснул.

Часы показывали три часа ночи.

История 3

«А я так считаю — общественные интересы прежде всего», — подумал Ж., с неприязнью поглядывая на окружавших его людей. Разношерстная публика, заполнявшая приемную З., вовсю предавались развлечениям.

К услугам посетителей были новые иллюстрированные журналы, телевизор, головоломки, загадочные картинки, игра «Приключения Мюнхгаузена». Каждый нашел себе дело по душе.

Мягкий свет действовал успокаивающе, но Ж. все равно нервничал.

Красивая машинистка ровно барабанила по клавишам машинки.

Ж. вздрогнул, с тревогой посмотрел на большое электронное табло над дверью и по слогам прочитал яркие буквы — «Осторожно! В кабинете посетитель!» Он отчаянно трусил, вновь и вновь повторяя про себя доводы — зданию давно требуется капитальный ремонт. И ведь это не просто так — это дело престижное, нельзя его пускать на самотек. Да и затраты мизерные: машину мелу — потолки побелить, краски хорошей — окна покрасить, стены где надо подправить, сигнализацию проверить…

«Буду ссылаться на последнее постановление, — решил он. — Тогда не сможет отказать».

Получалось, что с ремонтом все в порядке, но оставался еще вопрос о расширении производственных площадей. Жгучий, первостепенной важности вопрос. От его решения зависело будущее… Ж. вспомнил, что ему давно обещали улучшить экспериментальную базу и прочитать ряд теоретических лекций для обслуживающего персонала… Об этом тоже надо было напомнить.

Раздались короткие гудки, и на электронном табло засветилась надпись: «Внимание! Вход разрешен!» Красивая секретарша быстро проинструктировала Ж. — изложить суть дела надлежит быстро и четко, отвечать на вопросы вежливо, постараться не тратить попусту время господина З., так необходимого для решения государственных вопросов.

Ж. судорожно сжал в руках папку с бумагами и торопливо вошел в кабинет.

З. стоял у окна спиной к двери и курил.

Ж. вежливо представился.

— У вас ко мне дело? — спросил З, резко поворачиваясь. В его глазах все еще отражалось море и золотой песок пляжа.

— Смета… Ремонт пора делать.

— Кроме ремонта есть вопросы?

— В какой цвет окна красить? В белый или черный? По разному говорят…

— Еще?

— Нам бы расширить производственные площади.

З. начал говорить. Голос его был твердый, сильный, убежденный. Он говорил о вещах на первый взгляд и не связанных с расширением производственных площадей, но Ж. каким-то внутренним чутьем ясно понял, что производственные площади ему увеличат, непременно увеличат. З. говорил о новых веяниях в киноискусстве, об успехах художников-анималистов, о прогрессе пишущей интеллигенции…

Он закурил и снова подошел к окну. Затем заговорил о недостатках. И Ж. Вынужден был признать, что критика справедлива.

Пейзаж за окнами действительно не соответствует принятым стандартам и находится в противоречии со спецификой учреждения.

— Надо что-то сделать в этом отношении, — твердо сказал З.