R.I.P.

Когда ты внезапно отключилась, я сначала хотел тебя выбросить прямиком на улицу, но тогда мне бы пришлось тебя лечить. Поэтому я перенес тебя на кровать. В течение ночи мне пришлось работать. Вдобавок мне надо найти новые воплощения погибших стран, что не так–то просто. Под конец, я тоже заснул в кабинете под звуки дождя. Однако в четыре утра раздался звонок в дверь. Я был дико зол и намеревался вышвырнуть незадачливого гостя за дверь. Пускай бы пасся на улице вместе с остальными «жаворонками». Но на пороге стоял Байльшмидт. Весь измазанный в саже, он выглядел довольно–таки жалко. Сальные волосы, разорванная рубашка, оцарапанный нос…. Хоть бы иногда ухаживал за собой! Но, несмотря на вышеперечисленные факторы, он выглядел очень решительно.

— Чего тебе потребовалось в такую рань? — Презрительно поинтересовался у него я.

Но Гилберт никак не откликнулся на мое яростное высказывание. Он лишь аккуратно сместил меня вглубь коридора и прошел следом, осторожно закрыв дверь. Сказать, что я был в шоке, значит тактично промолчать. Что я и сделал. Байльшмидт зашел в мою спальню, куда я и положил тебя. Он взял тебя на руки и хотел покинуть комнату, но я преградил ему путь.

— Свалил прочь с дороги. — Грозно прикрикнул на меня мужчина, что вызвало лишь мой смех.

— И не подумаю. — Спокойно возразил ему я, окончательно закрывая дверь. — Положи ее обратно.

— Провались к черту, ублюдок. — Он постарался ударить меня в живот, но я успел увернуться, и его кулак попал в стену.

— Только после тебя. — Вежливо ответил ему я и забрал тебя из его рук. Но Пруссия вновь набросился на меня, отчего мне пришлось быстро положить тебя на кровать и нокаутировать его. Благо тот был слишком слаб на данный момент.

— Зачем ты удерживаешь у себя Анну? — Гневно прошептал Гилберт, сглатывая свою кровавую слюну.

— Кто сказал? — Недоуменно спросил у него я.

— Предположил.

Я лишь тихо усмехнулся в ответ, наблюдая за беспочвенными попытками Байльшмидта приподняться с колен. Когда он все–таки смог опереться на кровать, я не удержался и вновь опрокинул его.

— И никогда не смей командовать у меня дома. — Надменно сказал ему я, сжимая воротник его рубашки.

Но знаешь, хоть он и был унижен, но упрямый взгляд никуда не исчез. От Пруссии так и веяло гордостью, будто это я стоял перед ним на коленях. Его кровавые глаза источали ненависть.

— Ты сам ведешь ее к погибели. — Гордо заявил он мне, сбивая меня с ног прицельным ударом.