Р'оук. Долина

После этого терпение Джибет иссякло, и она с воем кинулась на Курана.

— Да, кто-то договорился, — тихо прокомментировала Р’оук вопящий катающийся комок, ранее бывший престарелыми магами. — И ещё он нас воспитывать пытается.

Ученики мага, не сговариваясь, поднялись с земли, отряхнули с одежды растительный мусор, развернулись и, особо не привлекая внимания, пошли к лагерю.

— А ты меня, зачем сюда притащила? — прозвучал немного запоздавший, но вполне резонный вопрос.

— Да, так, открытием поделиться. А чего я одна забавляюсь?

— И что?

— Неужели непонятно — чего-то здесь нечисто.

В лагере было тихо, раннее пробуждения парочки осталось незамеченным, но возвращаться в объятья утренней дрёмы особого смысла не было. Поэтому, отложив препирательства на потом, Хони и Р’оук решили заняться более насущными делами — розжигом костра и выдумыванием завтрака. Куран появился довольно поздно, малость помятый, местами поцарапанный. На невольно вопросительные взгляды нечленораздельно фыркнул, без особых предисловий уселся к костру, накинулся на еду, отметая все праздные разговоры.

Но деликатность и чувство такта некоторым спутникам было незнакомо.

— Куран, что бессонница? — физиономия эльфийки святилась ехидством, а голос источал патоку.

— С чего ты это взяла? — довольно грубо ответил вопросом маг.

— Да, вот просыпаюсь на рассвете, а тебя нету. И думаю, куда же ты делся? То ли на охоту собрался? То ли травки-муравки собираешь?

— Травки, — выдавил из себя маг.

— А долго мы ещё здесь стоять будем? — Р’оук просто святилась невинностью, что адепт-духовник перед Принятием, что и вызвало подозрительный взгляд Курана.

— Долго, — кратко, но ёмко прозвучал ответ, указав всем на очень сильное нежелание мага обсуждать принятое решение.

Несмотря на загадочное начало дня, вся компания вовсю пользовалась неожиданной передышкой. Ваган, забрав у Р’оук её метательные ножи, отправился на охоту, Хони сидел у тихой заводи в надежде, что рыба будет к нему благосклонной, и решится позариться на наживку. Р’оук, свистнув лошадь, пошла совмещать приятное с полезным — и самой освежиться и Плюшу помыть. Куран остался в пещере, занимаясь вновь обретённым свитком, периодически что-то дописывая, исправляя при этом довольно мыча под нос какую-то незамысловатую песенку.

Идиллия продолжалась недолго. Лёгким мановением летнего облачка небо затянуло сизыми тучами. За считанные секунды мягкий зной сменился грозой со всей полагающейся атрибутикой. Молнии, ломаными ветками расцвечивала небосвод в лилово-розовые тона, громыхало так, что казалось небесный купол готов был расколоться на мириады кусочков.

— Ничего себе, помылась, — Р’оук скорее проклацала зубами, чем сказала. С залетевших в пещеру учеников текло воды, не меньше, чем снаружи. Балахон Хони настолько его облепил, что кости можно было не только пересчитать, но и лично познакомиться с каждой. Лошадка вежливо топталась у входа, не решаясь укрыться под сводом пещеры. Р’оук, игнорируя её слабое сопротивление, затянула лошадь внутрь, потом отряхнувшись, как невоспитанный пёс полезла в тюк с сухой одеждой.

— А там же Ваган? — спросил у мага Хони.

— Да, что с ним будет? Он почти как дома. И запомни, он — гном. Ему не то, что какая-то гроза, его не каждой лавиной смоет. Не то, что некоторые.

Яркая летняя гроза сменилась холодным дождём средней интенсивности. Р’оук забралась на свою постель и, закутавшись в одеяло, тихо прикорнула.

Ваган вернулся через пару часов с кабаном наперевес. Кинув добычу у входа, без особых церемоний подошел к Курану.

— Магистр, у меня вопрос: а вам не кажется, что дождя не должно быть?

— Вот и охотник наш вернулся, — маг отвлёкся от глубокомысленных раздумий, — А ты, откуда знаешь?

— Как откуда? Меня с самого раннего возраста учили различать чародейство. Да, и дожей не должно быть ещё пару недель. Это та колдунья?

— Ага, она.

— Может уже стоит уйти отсюда? Я так понимаю, — Ваган кивнул на свиток, — нас здесь больше ничего не задерживает?

Маг внимательно посмотрел на гнома.

— Вино будешь?

То, что две недели маг умудрился прятать трехлитровую бутыль особых вопросов не вызывало, а вот наблюдать столь странное расположение духа наталкивало на размышления. Когда уже костёр был давно разожжён, а кабан освежёван и зажарен, маг и гном сидели у костра у входа в пещеру и тихо беседовали, между делом попивая вино. Снаружи всё так же сеял почти осенний дождь, молодые спутники изображали зимних барсуков.

— Ваган, а ты помнишь ту свою единственную? — нарушил тишину Куран.

— Конечно, помню. Даже почти всех.

— Нет, я не про то. Ту, самую нежную, самую красивую, ту ради которой готов ночи не спать, с которой боишься заговорить, когда она замечает, что глаз с неё не сводишь.

— Вы имеете в виду Джибет?

— Да, Джибет…Бетти…она не изменилась. Правда, повзрослела, но, ни капельки не поменялась.

Ваган удивлённо посмотрел на мага, сиявшего тихой грустью.

— Боюсь вас обидеть, но эта женщина сродни весеннему селю, никогда точно не скажешь, когда начнётся и в какую сторону завернёт.