Раб

Яков читал и пел. Голос его звучал светло и могуче. От одной мысли, что она его жена и носит в чреве его ребенка, у нее снова и снова навертывались слезы. Чем она это заслужила? Почему Бог выделил ее из множества других дочерей польского народа? Возможно, ее заслуга в том, что с самого детства она страдала. Она горевала и изнывала от тоски с тех пор, как себя помнит. Она еще не умела как следует говорить, но в ее голове уже рождались мысли. Нередко она плакала без видимой причины, ей снились разные сны и мерещились наяву виденья, многие из которых она по сей день не могла истолковать. Ей страшно говорить об этом даже с Яковом - как бы он не подумал, что она безумная. Но что поделать с глазами, которые все это видели! Например, когда ее дедушка, отец татуси, приказал долго жить, и когда гроб с его телом несли на кладбище, она вдруг среди провожающих заметила усопшего, который шел вместе с остальными мужиками. Ванда, как звали ее тогда, хотела закричать, но он поднял палец и приложил его к губам, - в знак того, чтобы она молчала. Лишь когда гроб принесли на кладбище, образ дедушки рассеялся - не сразу, постепенно, как сгусток тумана, когда выходит солнце...

В следующую ночь дедушка навестил ее и оставил на постели охапку цветов.

У нее были и другие видения. Например, она предчувствовала возвращение Якова и потому не хотела сойтись ни с каким другим мужчиной. В сущности, она ждала его и тосковала по нему еще с детства-Женщины в синагоге думали, что она не слышит, как Яков молится, не слышит звука рога, и они подавали ей знаки, объясняли жестами и говорили о ней так, будто она при этом не присутствует. Но Бейле-Пеше во всеуслышание заявила, что Сарра вовсе не глухонемая, а притворяется, и что надо ее остерегаться. Та так ненавидела Сарру, что когда она после молитвы кивнула ей в знак того, что желает хорошего года, Бейле-Пеше не ответила и отвернулась.

Дома Сарра приготовила Якову праздничную трапезу. Он произнес молитву освящения пищи и дал ей отпить от своего вина. Затем он подал ей локоть хлеба с медом, а она ему - рыбную голову, морковь и все другие блюда, которые полагается есть в еврейский Новый год. Праздник витал в самом воздухе, в бледно-голубом небе. Даже деревья и травы благоухали по-ноБогоднему. Сарре казалось, что она воочию видит Бога, восседающего на огненном троне, перед ним раскрыта Книга жизни и смерти, шестикрылые ангелы дрожат и трепещут, а рука каждого человека вписывает в Книгу свой собственный удел, свою судьбу. Тайный страх сдавливал ей грудь: возможно, ее уже приговорили к смерти? Если так, пусть хотя бы останется жив ребенок ее и Якова...

После трапезы Яков пошел в синагогу читать псалмы. Сарра прилегла. Внутри уже шевелилось дитя, подрагивая ножками. Завтра все те, кто лишился своих родителей, должны будут читать поминальные молитвы. Но кого вспомнить ей? Отца Яна Бжика? Она спросила Якова, и он, после долгих колебаний, решил, что она должна пропустить то место, где перечисляются имена усопших. Сарра вовсе не сирота. Ее настоящий отец - это праотец Авраам...

2.

Яков сквозь сон почувствовал, что его тормошат. Он открыл глаза. Возле него стояла Сарра и будила его. Она проговорила:

- Яков, начинается...

- У тебя начались боли?

- Да.

Яков сразу встрепенулся. Ему показалось, что никогда еще он не был таким усталым и так мучительно не жаждал сна. Зевота раздирала его рот. Страх одолевал его. В полутьме силуэт Сарры казался огромным, вздутым целая глыба страданий. Он преисполнился жалости. Слезы навернулись ему на глаза.

- Я схожу за повитухой.

- Обожди еще. Может рано...

Сарра не говорила, а лепетала. Она помнила обещание - во время родов не выдать тайну своей немоты. Но кто мог знать, на что способен человек в таком состоянии? Со всех сторон подстерегала опасность. Яков вышел, чтобы отворить ставни. Полумесяц, который обычно светит в течение десяти дней раскаяния, уже закатился, но от звезд падал отблеск. Яков не знал, что ему делать. Дать ей чего-нибудь сладкого? В летние месяцы Сарра заготовила вишневку и разное варенье из крыжовника, смородины и клубники. Вдруг он заметил, что кадушка наполовину пуста и решил пойти к колодцу за водой. Нехорошо роженицу оставлять одну. Но на стенах висели бумажки с соответствующими выдержками из священных книг. Кроме того он оставил открытой дверь и велел Сарре твердить магические слова, которые дал ему софер для обуздания разных бесов:

Гора высока, небо - это моя кожа,

Земля - мои башмаки, небо - мое платье.

Защити меня, Господь Бог,

Чтобы меч меня не сразил,

Чтобы рог меня не пронзил,

Чтобы зуб меня не размолол,

Чтобы вода не поглотила.

Под Черным морем лежит белый камень,

В горле у ястреба торчит твердая кость...