Раб

Если кому-то из руководителей первого звена требовалась срочная «психологическая помощь», на «больного» оформлялась служебная командировка. Формулировка была стандартной – «Обмен опытом». Работник направлялся на одну из соседних фабрик и там, вдали от глаз подчинённых в течение недели, снимал накопившееся напряжение.

Способы «лечения» зависели от личностных пристрастий «больного». Но, как правило, набор процедур был стандартным: выпивка, баня, бабы, деликатесы и неделя свободного времени.

Для этих целей, на всех трёх фабриках имелись закрытые гостиницы, с вышколенным персоналом и полным набором указанных выше услуг.

Именно в такую командировку, проработав, не разгибаясь, год с небольшим, отправлялся сейчас Андрей Викторович.

Уверенно удерживая автомобиль на скользкой дороге, Саша – водитель директора, во все три зеркала наблюдал за обстановкой и внимательно слушал восторженные и слегка напыщенные речи Андрея. А Андрей, возбуждённый предстоящей поездкой, говорил и говорил не умолкая. Да оно и понятно – впереди неделя безделья и удовольствий. Душа поёт и хочется говорить о хорошем.

– Вы бы только знали, Саша, что сейчас творится в Объединении. – Андрей вальяжно откинулся на спинку сидения. Одна рука на подлокотнике двери, другая, небрежно закинута на спинку водительского кресла. Куртка расстёгнута. Ворот рубахи тоже. Закинув ногу ну ногу, он говорил, глядя на мелькающие за окном набухшие, но не до конца ещё растопленные майским солнцем сугробы. – Противники превращения Объединения в Акционерное общество всюду ставят препоны и рогатки. Но Генеральный держится. Он мужик, что надо. – Андрей улыбнулся половиной рта, выпятил подбородок, откинул голову назад и качнул ей, соглашаясь с самим собой. – Потому, что за Акционерным обществом будущее. Превратившись в АО, мы получим мощнейшие инвестиции. Это позволит увеличить объемы вылова и переработки. Генеральный метит на международный рынок. Всё правильно. Хватит плестись за Москвой, нужно самим решать, как жить дальше. Если всё получится, то, как в Объединении, так и на фабрике начнутся глобальные перемены. Планируется создание целой сети совместных с иностранными фирмами предприятий, задачей которых будет зарабатывание валюты для объединения. Десятки фирм из Канады, США и Японии готовы уже сейчас заключить договоры и начать совместную работу по добыче и переработке морепродуктов. Генеральный ставит вопрос перед МинРыбХозом. Будет очень интересно.

Но судя по выражению глаз Саши, всё это его лично интересовало постольку поскольку.

За разговорами долетели до Елизово. Заглушив мотор, Саша схватил сумку Андрея и поспешил, поднимаясь впереди него по ступенькам, в здание аэровокзала. Там он ловко протиснулся сквозь возмущающуюся очередь к окну регистрации, и, не стесняясь, обругал толстуху в жёлтой куртке, возмутившуюся такой наглостью.

– Вы чего это без очереди?

– Молчи, сказал. Видишь, начальника в командировку отправляю. – Саша оттеснил толстуху от окошка.

– Да, что же это такое, а? – Толстуха глубоко затянулась воздухом и уже готова была завыть серенной на всё здание.

– Саша, прекрати! – Андрей отдёрнул водителя от окошка и прошёл в конец очереди. – Подождём. Билеты забронированы, только выкупить осталось. Времени полно.

Толстуха продолжала, что-то бубнить. Саша закусил губу.

– Андрей Викторович. Вы извините меня, но…

– Да, Саша?

– Я… У меня тут сестра в Елизово живёт. Я хотел побыстрее, да отпроситься у вас. Заехать надо.

– Так, чего сразу не сказал. Езжай. Я тут сам управлюсь.

– Только, это, Петру Семёновичу скажите, что я до отлёта с вами был, ладно?

– Хорошо. Скажу. Езжай.

– Спасибо вам огромное, Андрей Викторович.

Саша поставил сумку у ног Андрея, глянул снизу вверх и согнулся в поклоне. Покинув здание аэропорта, он распрямил спину, сунул руки в карманы куртки, зло оглянулся на входную дверь аэровокзала, сплюнул и процедил сквозь зубы:

– Козёл!

Самолёт, покачиваясь, вырулил в начало взлётно-посадочной полосы и замер. Над входом в салон зажглась надпись, требующая пристегнуть ремни безопасности. Из-за штор появилась стройная, не первой свежести, как и директорский «Ниссан», бортпроводница. Короткая, едва прикрывающая вялые бёдра голубая форменная юбка не молодила, а скорее подчёркивала её возраст, уже давно переваливший за тридцать пять. Широко улыбнувшись, она отдёрнула полы голубого форменного жакета, оправила прозрачную розовую косынку, повязанную вокруг шеи, и низким грудным голосом сообщила: