Раб государства (СИ)

Вот в этот самый момент Константин обратил внимание на шарик, который продолжал крутить между пальцами. Обратил внимание потому, что отчетливо почувствовал его потепление. Потепление и снижение размера. Выкатил на центр ладони, посмотрел. Отметил действительно уменьшение диаметра — теперь он был вдвое меньше — и изменение цвета, который сейчас практически не отличался даже оттенком от кожи. А потом… Нет, шарик не испарился, он… ну, наварное, лучшим определением будет втаял. Пару секунд на ладони еще была еле заметная выпуклость, потом и она исчезла. Очумело прощупал это место пальцами другой руки, совершенно не обнаружив хоть какой-либо особенности. Ладонь, как ладонь. Уже собрался сообщить медтехнику об исчезновении шарика, но четко ощутил слабое жжение в глазах…

* * *

Поглубже устроился в кресле, постарался расслабиться и старательно начал хлопать веками. И тут же услышал голос. Нет не голос — это были мысли. Но никак не самого парня — с ним, таким образом, общалась какая-то молодая женщина. Даже не женщина — юная девушка.

«Хватит уже моргать, болезный. Я уже поняла, что ты, маленький джоре, вызываешь меня».

— Ты кто, — хотел спросить парень, но тут же был перебит следующей мыслью девушки.

«Не надо говорить вслух. Мы вполне можем общаться без сотрясения воздуха».

— Ты кто? И почему называешь меня больным и маленьким?[2] — мысленно вопросил Костик.

«Думаю, ты уже понял, что я — это канал прямой связи с инсталлированной в твой мозг нейросетью. Больной? Ну так вместе с нейросетью тебе была имплантирована комплексная лечебная система, основное назначение которой — исправление врожденных и полученных вследствие травм отклонений от полностью здорового организма джоре. Уже сейчас я отмечаю множество подобных отклонений. Мудрые воспитатели не зря инсталлировали тебе эту систему».

Охренеть! Вопросы нарастали один за другим, как снежный ком. Костик просто не знал, о чем спрашивать в первую очередь.

«Я чувствую твою сильную взволнованность. Увы, я пока не могу понимать все твои случайные мысли. Только те, которые направлены непосредственно мне».

— А когда сможешь?

«Только после полного развития. То есть после построения моих основных структур из вновь создаваемых нейронов».

— Наращивание моего мозга?

«Ты, юный джоре, сделал правильный вывод».

— Тогда как ты меня понимаешь и отвечаешь, если эти структуры еще не созданы? И ты так и не ответила, почему юный.

«Сейчас я работаю с помощью одного из основных блоков лечебной системы. Практически аналог основных структур, но значительно меньшей мощности. Потребность в нем отпадет после построения хотя бы сорока процентов основных структур. А вот определение твоего относительно малого возраста следует из правил инсталляции нейросети. Обычно это делается от пяти до семи лет».

— Мне восемнадцать.

«Причиной этого может быть только нахождение твоих родителей с тобой в какой-либо дальней экспедиции. Причем после тяжелой аварии с потерей доступа к медицинскому отсеку, где должны были храниться запасные нейросети».

Ага, экспедиция длительностью тринадцать тысяч лет. Вот эта мысль не была направлена нейросети.

— Как мне тебя называть?

«Как пожелаешь».

Вопрос, однако. Особенно если учесть, что у этой нейросети джоре наверняка есть полное наименование, включающее в себя длиннющий цифро-буквенный код. Каждый раз выспренно и длинно произносить этот код? Бред. Нужно что-то такое, чтобы сразу ассоциатировалось с нейросетью. Просто «сеть»? Грубовато как-то. И тут же, будто бы само собой родилось решение:

— Будешь «Сеточкой».

«Ласкательно-уменьшительное от слова сеть? Спасибо дорогой».

Очередное охренение. Она ведет себя, чуть ли не как живая девчонка.

— Как ты выглядишь?

«Как пожелаешь. Подсоединить принудительно графический интерфейс?»

— А как он включается штатно?

«Просто сосредоточь чуточку внимания на еле заметном мерцании в левом нижнем углу своего поля зрения. Можно даже при закрытых глазах».