Раб и Царь

Маша, поняв, что с Царём что-то происходит, и что это что-то очень личное, встала и направилась к выходу. Однако она не могла уйти, оставив его в таком состоянии. Маша остановилась у дверей и повернулась к Царю.

– Давай в филармонию сходим?

– В филармонию? Зачем?

– Я тебя со своим мужем познакомлю.

– С мужем? В филармонию? Ну пошли. – На лице у Димы наконец-то появилась улыбка.

Маша с облегчённой душой села в свой мерседес и уехала. Дима остался один.

Для Маши хватило двух минут, чтобы понять, что Царь совершенно не разбирается в музыке. Она сидела рядом с ним и корила себя в том, что заранее не подумала об этом. Дима из приличия слушал музыку, которая нисколько его не интересовала. Однако её опасения развеялись в самом конце концерта. Исполняли симфонию какого-то незнакомого композитора. Царь как будто растворился в этой музыке. Он впился пальцами в подлокотники кресла, и, не моргая, смотрел на сцену. Но самое интересное началось позже, когда композитор вышел на сцену и начал раскланиваться, Царь даже встал со своего места и стал пожирать его глазами. Наспех простившись с Машей и её мужем после концерта, Царь купил в ближайшем ларьке цветы и направился к служебному входу филармонии.

Композитор вышел в сопровождении своих поклонников. Увидев Царя, они как будто наткнулись на невидимый барьер. Оставив своего кумира, поклонники издалека с любопытством наблюдали, как незнакомец подошёл к композитору и протянул ему букет.

– Я за базар пришёл ответить, – сказал незнакомец.

Композитор поднял глаза на незнакомца.

– Царь?!

– Собственной персоной, – ответил Дима.

Уже через четверть часа они одни сидели в кафе за рюмкой коньяка и слушали рассказы друг друга. Не было ни Димы, ни композитора, был Царь и был Скрипач.

– … я тоже намаялся, – рассказывал Скрипач. – Куда не сунусь – везде на дверь указывают. Кому нужен зэк? Разве что, к уркам податься? Но этого я уже нахлебался вдоволь. Совершенно случайно оказался в храме. Там у них хор пел. Так фальшивили, что уши чуть не завяли. У меня на физиономии, вероятно, всё было написано. Настоятель подошёл ко мне и предложил заняться хором. Я и сейчас там работаю. Сначала хором занимался, потом стал писать, а вот сегодня впервые в филармонию вышел.

– У меня такая же история. Куда не сунусь, результат один – показывают на выход. Никому не нужен.

– Это естественно.

– Естественно?

– Конечно. Ты же царь, а живёшь среди рабов. Кому же ты можешь быть нужен?

Дима смотрел на бывшего зэка и удивлялся: как можно было вылезти из такой глубокой и грязной ямы, в которую столкнула судьба, и не испачкаться. Вернее, испачкаться, но потом найти в себе силы и отмыться?

– А ведь ты предсказывал мне это, помнишь? – продолжал Скрипач.

Дима кивнул головой.

– Я ещё не верил тебе, думал, что всё это ерунда, а всё вышло, как ты сказал.

– По-другому и быть не могло.

– А можно я тебе предскажу?

– Ну, попробуй.

– Ты станешь очень знаменитым человеком, и случится это не когда-нибудь, а завтра.

– А что у нас завтра?

– Завтра начнётся твоё восхождение.

Они ещё долго сидели в кафе, но завтра уже началось, и друзей попросили покинуть заведение.

Диму разбудил колокольный звон соседнего монастыря. Этот звон он слышал часто, но, привыкнув к нему, не замечал. Сегодня колокола звонили по-особенному. Сегодня они звали к себе, не давая думать ни о чём, кроме них. Они не просили, они приказывали бросить всё и идти в храм.

Дима, повинуясь их воле, слез с кровати, сунул что-то в рот и пошёл в монастырь. Тяжесть и грусть, которые в последнее время лежали у него на душе, моментально исчезли, стоило ему перешагнуть порог храма. Он подошёл к иконам и стал разглядывать их. В глаза бросился великолепный оклад, покрытый золотом. С одной стороны он был безупречен, а другая оставляла желать лучшего.

– Я эту сторону ещё не докончил, – услышал сзади он знакомый голос.

Дима обернулся и увидел прапорщика.

– Я знал, что ты придёшь сюда, Царь.

– Откуда? Дорог много. Не мог же ты знать, по которой я пойду?

– Все дороги ведут к храму, по крайней мере, те, по которым ходишь ты.

К прапорщику подошёл настоятель. Он хотел что-то спросить его, но женский вопль не позволил этого сделать.

– Господи! – вопила женщина у распятья. – Упокой душу раба твоего, Дмитрия.

Царь подошёл к несчастной и поднял её с колен.

– Это он? – спросил прапорщика настоятель.

– Да, он пришёл.

– Зачем ты просишь у Господа упокоить мужа твоего? – спросил Царь у женщины.

– Он в Чечне погиб.

– С чего ты взяла?

– Вот похоронка, – она протянула листок бумаги.

– Это не похоронка. Это просто бумага.

Женщина недоверчиво посмотрела на Царя.

– Твой муж жив. Он сейчас ждёт тебя дома, а ты, вместо того, чтобы встречать его, просишь Бога, чтобы он его упокоил.

Женщина отшатнулась от Царя, как от чумы.

– Что вы говорите? Так шутить нельзя!

– Что вы стоите здесь? Бегите скорее домой!

Слёзы у женщины моментально высохли, и она опрометью выбежала из храма.

Все, кто находился в храме, перестали молиться и заворожено наблюдали за этой сценой. К Царю подошёл настоятель монастыря.

– Не опаздывай завтра, – сказал он. – Тебя будут ждать люди.