Раб лампы

Маркарян глянул на меня, как злобная учительница по истории смотрит на ученика, который не знает, кто такой Петр Первый. Потом с силой потер свой небритый подбородок и воскликнул, с еще большей силой ударив кулаком о пол:

— И она еще спрашивает! Да если бы я знал, как он это все угадал! Я не знаю, не знаю! Честное слово, я хотел разобраться… но там — что-то мистическое, что недоступно моему пониманию!!

И он с такой силой стукнул себя по голове, словно хотел размозжить собственный череп.

— Хорошо, — подключился к разговору Кругляшов, — я сам скажу за Гама… м-м-м… за Гамлета Бабкеновича. В общем, примерно полторы недели тому назад Мельников и Бармин… разве вам не доводилось слышать этих фамилий?..

— Бармин — это, кажется, управляющий «Волга-банка»? — предположила я.

— Именно так! Полторы недели назад Бармин, Мельников и Гамлет Бабкенович сидели в этом дворе, в машине Мельникова, ожидали жену Мельникова, с которой он должен был ехать к теще. То есть — ожидал один Мельников, а друзья подсели к нему за компанию, чтобы ему скучно не было. Речь зашла о том, что Мельников хотел бы приобрести квартиру по соседству, в которой живет… непонятно, кто там живет! Он обрисовал непонятную ситуацию, сложившуюся вокруг этой квартиры, и в этот момент из подъезда вышел тип, которого Мельников в той квартире видел. Тип, что и говорить, странный. Ходит в обнимку с керосиновой лампой, понимаете? Не все дома у товарища! Гамлет Бабкенович с друзьями стали типчика обсуждать, шутить, а тут он сам начал плести какую-то чушь. Про то, что Мельникову не нужно ездить на роликовых досках и вообще следует их опасаться, и еще какую-то ахинею про Бармина: «Ерема, баба, свежевыстриженный затылок»! Что это, по-вашему?

— Действительно, какая-то ахинея, — признала я. — «Ночь, улица, фонарь, аптека»…

— Да это еще ничего! — воскликнул Кругляшов. — Интересное после началось! Это мне рассказывала жена Мельникова… в общем, Анатолий Сергеевич не остался ночевать у тещи, вызвал своего личного водителя, Кирилла, и собрался ехать домой. А в этот момент по радио передают сообщение… о смерти Бармина! По схеме — «Ерема, баба, свежевыстриженный затылок»! Бармин был убит в ночном клубе «Еремей» выстрелом в затылок в тот момент, когда он… простите… трахал танцовщицу из этого клуба! И все это «предсказал» полудурок из двенадцатой квартиры, который, кстати, никак не мог знать, что Бармин только что подстригся — потому что Алексей Николаевич все время сидел в салоне мельниковского «мерина» и никуда не выходил, а у «мерина» — тонированные стекла!!

— Странные совпадения, — озадаченно сказала я. — Быть может, Гамлет Бабкенович, вам стоило бы поинтересоваться у вашего соседа, каким образом он получает столь точную информацию о том, кто и при каких обстоятельствах погибнет?

— Это мне пришло в голову сразу же после того, как двое моих друзей отправились на тот свет, — время от времени срывающимся на визг резким голосом проговорил Гамлет. — Я собрался потрясти этого урода. Послал своих ребят к нему на квартиру. Правда, этого типа с лампой в квартире не оказалось. Я сидел дома. Весь на нервах! Это было около недели назад, то есть спустя считаные дни после смерти Бармина и Мельникова. Да какие там считаные! Два или три дня прошло! Так вот, сижу я дома и дергаюсь. А по телевизору, как на заказ, один за другим сводки о гибели моих друзей! Черт знает что!! И тут — звонок…

— Звонок, — машинально повторил психоаналитик Кругляшов.

— Я беру трубку, — продолжал Маркарян. — Звонил один из моих людей, Карасев. Я его зову просто Карась, хотя он и обижается. Дескать, мелкокалиберная кликуха какая-то. Но это неважно. Карасев мне и говорит: видел он, как этот дурачок с лампой зашел в какой-то подъезд. Лампа, кстати, была при нем. Он ее везде с собой таскает! Карасев, значит, «пасет» его возле этого подъезда. Я хотел было приказать, чтобы он ждал дурачка до упора, до тех пор, пока тот из подъезда не выйдет. И тут мне Карасев говорит, что дурень с лампой выходит из подъезда и что он сейчас его перехватит! И тогда ему кранты, он из него всю подноготную выбьет, вместе с ногтями.

— Понятно, — мрачно сказала я. — И вы стали ждать нового звонка вашего Карасева, чтобы узнать, что тому удалось выбить из парня с лампой.

— Да! Стал. Не дождался! Сам начал перезванивать. И никто не отвечал! Я стал тревожиться. Черт его знает, но у меня постоянные страхи в последнее время, и неудивительно!.. Все-таки история дурацкая, а уже три трупа налицо.

— Три? — переспросила я. — Бармин — раз, Мельников — два…

— А Карасев — три, — закончил печальный перечень Маркарян. — Да, да! Мы его долго искали и утром нашли машину. Да и то едва ли нашли бы, не будь тогда с Карасевым еще одного нашего парня, Феоктистова, который выполз на дорогу и потерял сознание на обочине, там его и обнаружили. А машину Карасева откопали в двадцати метрах от этой обочины, в болоте, увязшей по бампера, сам же он лежал с раздробленным черепом в багажнике. Удар был такой, что все мозги наружу!