Раб лампы

Разлад. Они друг друга больше не понимали. А тут еще маньяк. Преследователь. Неужели он успокоится, увидев, как лихо расходится уничтоженная им африканка? И кому он, спрашивается, будет мстить? Мужу? Прессе, поднявшей такой шум? Нет! Он будет мстить Маргарите Мун!

Она почувствовала страх. И по привычке кинулась искать утешения у лучшей подруги. Они с Кларой дружили с первого курса института, когда снимали одну комнату на двоих. Три года не разлей вода, пока Клара не выскочила замуж за москвича и не съехала к нему. Вскоре она родила девочку и взяла академический отпуск. Институт Клара так и не окончила, но в графе «образование» всегда писала «высшее». Врала Клара постоянно, но ложью это не считала. Это получалось у нее так легко и непринужденно, что все ей верили. Ну кому придет в голову проверять, есть ли у светской львицы Клары Гатиной диплом о высшем образовании? Зато все знают о ее дружбе с известным скульптором Маргаритой Мун.

— Ах, мы же учились вместе! — говорила Клара, обнимая подругу. И все думали: ну, раз учились, значит, и дипломы есть у обеих.

В отличие от трудяги Дуси Грошиковой, Клара не работала ни дня. У ее мужа был собственный бизнес, и Клара наслаждалась жизнью, тратя его деньги. Особенно сейчас, когда дочь выросла и стала студенткой, большую часть дня проводя вне дома.

Они встретились в модном японском ресторане, куда обе приехали на собственных машинах. С некоторых пор Маргарита Мун не пользовалась услугами общественного транспорта: ее стали узнавать. Что же касается Клары, то она никогда не ездила на метро. Так она говорила. Да и действительно давно не ездила. Последний раз — во времена голодной студенческой юности.

— Ну, что случилось, Дуня? — спросила подруга, глядя на нее поверх открытого меню.

— Ничего.

— Не ври мне.

Клара, которая врала постоянно, требовала, чтобы люди говорили ей правду! А Дуся Грошикова не умела врать. Поэтому она молчала. Сделали заказ. Официант ушел, и Клара настойчиво повторила:

— Что случилось? И где твой Ми-соль?

— Дере, — машинально поправила Маргарита. -Его фамилия Дере.

— Какая разница. Так где Фа-ля?

Она невольно вздохнула. Алик и Клара не выносили друг друга. Подруга постоянно язвила, коверкая его фамилию, на что он отвечал всегда одной и той же фразой: «Клара у Карла украла кораллы». Фантазии у Альберта Дере не было ни грамма.

— Ну что ты заладил? — морщилась Маргарита. -При чем здесь кораллы? Придумал бы что-нибудь новенькое!

Он не придумал ничего лучшего, чем игнорировать Клару. Они почти не встречались и старались не общаться по телефону. Маргарита уже поняла, что имя подруги в присутствии Альберта Дере лучше не произносить. Обычно сдержанный и корректный в высказываниях, потомственный интеллигент Альберт Валерианович Дере тут же срывался и начинал орать:

— Она шлюха! Твоя подруга! Шлюха! Порядочной женщине рядом с ней не место!

— Ну откуда ты знаешь? Ты ей, может, свечку держал?

— Да на нее достаточно посмотреть!

— Возражаю. Клара в меру использует косметику, не носит «мини»…

— Это потому, что у нее ноги кривые!

И так далее. Клара отзывалась о Дере не лучше. Помирить их не получалось. Маргарите Мун казалось, что оба выжидают, и рано или поздно один другого съест. Сейчас Клара почувствовала, что момент настал. Что подруга затем и вызвала ее на встречу.

— Алик занимается финансами, — промямлила Маргарита, уткнувшись в миску с крабовым супом.

— Ага! Деньги считает! Кстати, я тебя поздравляю. Это успех. Про тебя пишут во всех газетах. -Зависть Клара скрывать умела, ее голос даже не дрогнул. — Но вид у тебя невеселый. По-моему, ты должна быть счастлива…

— Да какое уж тут счастье! — Она махнула рукой. — Если бы писали о том, чем я занимаюсь! Ведь я иду вразрез с тенденциями современного искусства, в частности, скульптуры, отказывающейся от формы! Я — создательница нового стиля и в то же время продолжательница традиций Микеланджело, Родена, Бартоломмео. Это. новый классицизм, между прочим! Не считая Лимбо. Лимбо — это эксперимент. В основном я все же тяготею к классицизму… Но кому это интересно? Обо всем, что для меня важно — ни слова! Зато о моих доходах, нарядах, личной жизни… Да, у меня творческий подъем. Чего не скажешь о личной жизни. Понимаешь…

И полилось! Она жаловалась на Алика, а в глазах у Клары светилось торжество. Наконец-то! Клара молчала, давая подруге выговориться.

— …Мы на грани развода, — закончила свою речь Маргарита Мун. — По-моему, он меня больше не любит. Да и я от него устала.

— Вот! — сказала наконец Клара. — Ты поняла! Нельзя всю жизнь посвятить одному мужчине. Ты себя похоронила, Дуня. Сколько ты замужем? Лет пятнадцать? И ни разу ему не изменила! Да куда это годится?

— Перестань!

— Тебе надо развеяться, — не унималась подруга. — Почувствовать вкус жизни. Я вот гляжу на твои скульптуры и думаю: не может быть, чтобы это сотворила женщина, которую я знаю, как себя! Редкостная зануда, верная жена…

— Клара!

— В тебе же бездна чувственности! Это видно из твоих работ. Там ты не стесняешься. Так почему в жизни ведешь себя как синий чулок?