Раб лампы

Она сообразила, что стоит с обнаженной грудью у окна, и на нее снизу смотрит Карл Янович. А сзади подходит Давид. Рот у соседа открыт от удивления. Бессонная ночь обеспечена, если Карла расскажет мужу. Она торопливо принялась задергивать штору. Одной рукой, тем более левой, все было неловко и медленно. Потом спохватилась: а это еще хуже! Сзади подходит мужчина, а она задергивает штору!

— Что вы мечетесь? Замрите. — Давид взялся за молнию. — Дело пяти секунд.

Замочек пополз вверх. Ее сердце, напротив, куда-то провалилось. Гардеробная была крохотная, и им сразу же стало тесно. Давиду пришлось к ней прижаться. Едко запахло мужским потом.

— Лучшего места вы не нашли, — хрипло сказал он. — Все.

— Спасибо.

Он не уходил, она боялась обернуться. Вдруг его огромная рука легла на ее грудь.

— Позвольте, я поправлю.

— Ну, хватит! Мне на банкет ехать!

— Дело пяти секунд.

— Дай мне пройти! Я не знаю, кто была твоя предыдущая хозяйка, но я не такая!

Она наконец обернулась. Взгляд Давида уперся в ее грудь.

— Все понятно. Не такая.

Он развернулся и ушел. Она так и стояла в гардеробной, пытаясь выровнять дыхание. Ноги дрожали. Зато сердце постепенно возвращалось на свое место. Вновь зазвонил мобильный телефон.

— Ты выехала? — спросил муж.

— Нет еще.

— Что ты копаешься?! Я же сказал: в центре пробки!

— А когда их там нет?!

— Немедленно выезжай!

Она отправилась искать комплект бижутерии. Путаясь в длинном платье, торопливо сбежала вниз. Давид выводил из гаража ее машину.

— Поехали!

Сосед все еще топтался у ворот. Маргарита невольно вздрогнула от взгляда, который тот на нее бросил.

— До завтра, Карл Янович, — попрощался с соседом Давид. Тот кивнул и пошел к своей калитке.

— Как «до завтра»? Почему до завтра? — удивилась она.

Машина плавно тронулась.

— Разве я сказал «до завтра»?

— Да. — Она рассердилась. — Именно так ты и сказал! И вообще! О чем вы шептались у калитки?

— Просто стояли.

— Врешь!

— Ну хорошо: я расспрашивал о голубоглазом юноше. Выяснял, такая вы или не такая.

— Я люблю Сеси! Это никакая не распущенность. Это… любовь.

— Ну конечно!

— Что ты об этом знаешь?

— Кое-что знаю. — Он усмехнулся. — О жизни богатых людей, в частности, звезд. Кто крутит роман с натурщиком, а кто с телохранителем. Кого худоба привлекает, а кого и… Вкусы у всех разные.

— Прекрати!

— Как скажете.

Он водил машину лучше, чем Дере. По крайней мере, ее не укачивало. В пробках сидели часа два. Она делала вид, что дремлет. У входа в ресторан нервно прохаживался Альберт Валерианович Дере.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, когда жена подошла в сопровождении Давида.

— Я почти не опоздала. А где папарацци?

— Все там. — Он кивнул на ресторан. — Зачем толкаться у входа, когда можно сделать хорошие, четкие снимки?

И Дере сунул ей в руку огромный букет. Едва Маргарита вошла — ее окружили журналисты. Посыпались вопросы.

— Правда, что на вас покушался Сеси?

— Он был и любовником вашей подруги?

— Вы делили Сеси с Гатиной?

— Вы жили вчетвером?

Она а ужасом представила заголовки завтрашних газет: «Шведская семья Маргариты Мун», «Любовный треугольник превращается в четырехугольник», «Светская львица и известный скульптор Маргарита Мун не поделили альфонса». Как они пронюхали? Кто дал такую информацию? Дере? Альберт Валерианович удовлетворенно потирал руки.

— Правда, что вы живете со своим телохранителем?! — взвизгнула вдруг вертлявая девица в алом топе и нацелила на нее объектив.

Она вздрогнула. А это откуда? Обернулась: Давид стоял с каменным лицом. Девица говорила со знанием дела. Надо будет с ней побеседовать. Наедине. Неужели прежний роман Давида имел огласку? И чем там дело закончилось? К ним уже спешила Дэва, юбка-пояс не скрывала ни сантиметра ее замечательных ног. Маргарита Мун смотрела не отрываясь на движение певицы по залу: циркуль методично делал засечки на звенящем от напряжения полу. Это завораживало.

— Марго! Как я рада тебя видеть!

Щечка к щечке. Засверкали вспышки, наехала камера. Дэва получила огромный букет и сказала «Ах! Какая прелесть!»

— Здравствуй, Дэва! С днем рождения!

Она беспомощно уронила опустевшую руку, но подоспел Дере.

— Подарок!

И он протянул Дэве сияющий как солнце пакет.

— Спасибо! Как твоя рука, дорогая?

— Еще болит.

И вновь вспышки, вновь наехала камера. В центре внимания ее рука на перевязи.

— Какой ужас! — фальшиво застонала Дэва. -Сколько же тебе пришлось пережить!

— Да, немало.

— Бедная Клара! Мы после об этом поговорим. Обязательно!

И Дэва заспешила к другим гостям, очередным «випам».

— Что в пакете? — тихо спросила она Дере.

— Ей понравится.

— Ты потому и уехал так рано?

— Кто-то же должен позаботиться о твоем имидже. Вот видишь, Дуся, сколько я для тебя делаю!

— Я это ценю.

Она прижалась к Дере и заулыбалась: вокруг были репортеры. Примирение супругов было заснято во всех ракурсах: спереди, сбоку, его рука на ее талии… К ним подскочила девушка с голубыми волосами и в узких блестящих брючках.

— Журнал «Звездная пыль», светская хроника. Маргарита, вы передумали разводиться?