Раб любви

Через них словно прошел электрический ток. Это было так греховно, так эротично, и она хотела, чтобы этот момент продолжался вечно. От него так хорошо пахло - мылом, шоколадом и ванилью. Он обнял ее за талию, и в этот самый момент не существовала другого места, в котором она хотела бы находиться. Этот слишком большой, слишком настоящий мужчина вытеснил все мысли о Питере.

Медленно он приблизился к ее губам, на расстояние вздоха.

- Я чувствую, как ты дрожишь, маленький дракончик. Тебе холодно?

Она покачала головой.

Он поцеловал ее в шею - легкое прикосновение губ.

- Взволнована?

- Да.

Как она сейчас могла это отрицать, когда чувствовала себя такой живой, такой нетерпеливой?

Он провел языком по контуру ее губ.

- Ты хочешь почувствовать мои губы на своих?

Неизвестно как, но она смогла кивнуть.

- Произнеси. Произнеси эти слова.

- Да, думаю, хочу.

- Нет, нет, нет. Никаких "думаю", помнишь?

Окунувшись в мир чувственности, где запреты и стыд не существовали, Джулия поддалась своим желаниям. Она хотела его, желала его, поэтому сдалась.

- Я хочу твои губы, твой язык. поцелуй меня, Тристан. Поцелуй меня.

Он хрипло засмеялся.

- Этому приказу я с радостью подчинюсь.

Его язык коснулся ее, смешивая вкус шоколада и ванили. Он проник в ее рот, со всей возможной сладостью и теплотой, и Джулия с радостью открылась ему.

Как и раньше, в тот момент, когда он дотронулся своим языком до ее, вспыхнула страсть. Она застонала. Обняла его крепче. Видимо, Тристан почувствовал ее отчаяние, так как он сжал ее и посадил себе на колени одим движением. Они прижались друг к другу. Мягкость и твердость. Инстинктивно она раздвинула ноги и обвила ими его талию. Даже сквозь хлопковую ткань полотенца она чувствовала жар его эрекции - твердую и толстую, и распутница внутри нее хотела ощутить всю длину его пениса во рту, облизать от основания до самого кончика, а потом опять до основания.

Я не должна это делать, подумала Джулия. не с ним. Я остановлю его прямо... через... одну минуту...

Довольно странно, но она чувствовала себя сексуальной, желаемой и очень женственной, опьяняюще сильной. И как только эти ощущения смешались, Джулию наполнила уверенность. Она запустила пальцы в его густые волосы, когда его ладонь проникла под футболку, скользя по ее груди. Его большая рука наполнилась тяжестью ее груди, и он нежно сжал пальцы, перекатил сосок между пальцами.

А потом он пошевелился. Простое покачивание бедрами.

Ее ногти впились в кожу его головы. Сильное, всепоглощающее удовольствие заполнило ее тело. Из-за этого, вместе с годами воздержания, заставило потерять контроль. Она умирала от голода к прикосновениям, его прикосновениям, и сжала его бедрами, желая большего контакта с ним. Нежного контакта.

Тристан будто тоже был на грани, продолжая страстно ее целовать. Он был очень горячим. Он облизывал, покусывал, сосал, чередуя эти действия.

Поцелуй был диким, неконтролируемым, компенсируя Джулии все школьные танцы, на которые она не ходила, все вечеринки, на которые не была приглашена, все ночи, которые она проплакала, потому то никто не хотел ее. Прямо здесь, в этот момент, она была Афродитой, языческой богиней любви и красоты, а мужчины преклонялись перед ней. Жизненная энергия текла по ее венам.

- Тристан, - прохрипела она, - я хочу большего.

Он оторвал от нее свои губы и прошептал:

- Тогда большее ты и получишь. - На секунду он остановился и уставился на нее. Может, наслаждаясь? - Если бы я знал, с каким рвением ты мне ответишь, - сказал он более жестким тоном, - я бы начал наш урок еще два вечера назад.

- Урок? - пробормотала Джулия, пытаясь приникнуть к его губам.

- Урок о соблазнении...

Горячим влажным языком он провел дорожку жидкого огня по ее ключице, прежде чем снова впиться в ее губы.

Медленно какая-то часть ее благоразумия вернулась, сметая туман страсти. Старые сомнения и неуверенность заполнили ее разум. Неуверенно Джулия ослабила объятия, заставляя себя сконцентрироваться на его словах, а не на прикосновениях.

Все вдруг встало на свои места. Он целовал ее так, словно у нее во рту был запас кислорода, необходимый для поддержания жизни, чтобы провести урок. Глупый, глупый урок. Он не хотел ее, Джулию Андерсон. Совсем не хотел. Он просто играл роль учителя. Она осознала это еще вначале, но легко позволила себе думать совершенно по-другому. И услышанные слова больно резанули ее.

полная желания и одновременно унижения Джулия соскочила с колен Тристана и наконец почувствовала, какая у нее липкая кожа из-за шоколада. Быстрым движением руки она убрала волосы с лица и посмотрела на него.

- Я передумала, - сказала Джулия, чтобы ее голос звучал уверенно и безучастно, хотя совсем не была уверена, что у нее получилось. все ее оставшиеся сомнения, почему она должна избегать мужчин, возросли с новой силой.

Потянувшись, он попытался обнять ее, но Джулия тут же отступила.

- Подойди ко мне, - сказал Тристан, - урок еще не окончен.

- Я усвоила все, что хотела знать о соблазнении, - ответила она. Боже, пожалуйста, пусть Тристан не услышит, как мог голос дрожит от отчаянного желания.