Раб своей жажды

При переливании крови Люси вела себя беспокойно, а как только операция закончилась, начала хвататься за шею, но не за ранки, а за то место, где раньше висел медальон. Она вдруг проснулась и стала спрашивать, куда делась подвеска. Я объяснил, но она продолжала сердиться и крайне расстроилась. Потом она спросила, где ее младенец, сорвалась на низкий, пронзительный и отчаянный крик и принялась метаться из стороны в сторону в постели. Я сказал ей, что юного Артура направили в безопасное место. Она потребовала ответа куда. При упоминании леди Моуберли Люси вздохнула и доверительно улыбнулась.

— Я рада, — прошептала она.

Глаза ее закрылись, и она вновь уснула. Спала теперь более спокойно, нормальный цвет ее лица полностью восстановился. Так что второе переливание крови явно прошло успешно.

Беседа с Люси подсказала, что надо навестить леди Моуберли, предупредить о том, что случилось прошлой ночью. Хури был убежден, что Артуру опасность не грозит, а леди Моуберли, хотя ей и сообщили о возможной угрозе, отказалась от предложенной защиты. Когда я зашел к ней, она была дома. Хотя Розамунда явно беспокоилась о здоровье Люси, мой рассказ она выслушала с полным спокойствием и вновь отказалась от моего предложения об охране, причем весьма категорически.

Я спросил ее, видела ли она еще взломщицу, проникшую некогда к ней в дом.

Она с легкой улыбкой на губах взглянула на меня:

— Вы имеете в виду любовницу моего мужа?

— Да, леди Моуберли, любовницу вашего мужа… Может быть, вы видели ее недавно?

Она нахмурилась и вдруг вздрогнула, встала и подошла к окну, ежась словно от холода. Молча она взглянула на улицу.

— Да, — вдруг сказала она. — Я видела ее.

— Когда? — уточнил я.

— Вчера ночью, — проговорила она. — Мне не спалось, и я стояла вот здесь, где сейчас. И видела, как она прошла внизу по улице.

Очень спокойно, опасаясь спугнуть ее, я подошел к тому месту, где она стояла.

— Леди Моуберли, — проговорил я, — может быть, вы вспомните, в какое время это было?

— Ну конечно же. Помню очень точно. Рядом были часы, и я посмотрела на них. Было без двадцати минут четыре.