Раб великого султана

– Ах, о такой чести можно лишь мечтать, но я, разумеется, слишком ничтожен для столь блистательной миссии. Ты старше, и потому я уступаю тебе почетное право вести войско в атаку.

Так они и состязались в любезности, пока Антти не шагнул вперед и не сказал, обращаясь к Хайр-эд-Дину:

– Господин мой и повелитель, позволь мне возглавить твои отряды, и я принесу тебе знамя Кастилии, вырванное из рук де Варгаса.

Мустафа бен-Накир бросил на меня быстрый взгляд и, принявшись сосредоточенно полировать ногти, пробормотал:

– Брат твой глуп, как осел. Скорее уйми его, ибо даже если мы ступим на этот мерзостный остров последними, все равно покроем себя славой выше головы!

Опираясь на палку, я похромал к Хайр-эд-Дину, но прежде чем успел выяснить, действительно ли Антти сошел с ума, Хайр-эд-Дин простер ко мне руки и воскликнул:

– Смотрите, благородные люди, и берите с них пример! Лишь недавно ступили они на путь истинный – и с тем большей горячностью рвутся в рай! Не могу отказать тебе и лишить тебя такой чести, эль-Хаким! Разрешаю тебе идти вместе с братом твоим! Вы первыми достигнете скалистых берегов, я же сумею вознаградить вас по заслугам!

Я хотел сказать, что он совершенно неправильно меня понял, но слова, которые я забормотал в испуге, утонули в ликующих воплях приближенных Хайр-эд-Дина. А еврей Синан заявил:

– Я – старший из твоих полководцев, Хайр-эд-Дин, да еще и твоя правая рука. Так что честь возглавить штурм ты по справедливости должен был предоставить мне. Но ты уже и раньше упрекал меня за безрассудную и дерзкую отвагу, а потому я отказываюсь от своего почетного права. Пусть сегодня покроют себя славой мои верные рабы, ибо плоды великой победы, которую они одержат, разделю с ними и я, их господин.

Мустафе бен-Накиру оставалось лишь одно – окинуть меня гневным взглядом. Потом Мустафа произнес:

– Не хочу подвергать сомнению мудрость Аллаха, хотя сегодня я впервые усомнился в чистоте собственных помыслов. Но не будем больше говорить об этом, а все вместе, плечом к плечу ступим на остров! А если не придется нам самим рассказать о наших славных делах, пусть исламские летописцы занесут их в свои свитки.

Тем временем флот Хайр-эд-Дина поднял якоря, вышел в море и начал обстреливать крепость, чтобы отвлечь внимание осажденных от того, что делалось на суше. Береговые орудия тоже открыли огонь, а предусмотрительный Антти велел мне надеть панцирь. Я на миг задумался над советом брата, а потом ответил:

– На все – воля Божья, и не хочу я сомневаться во всемогуществе Его. Так зачем мне защищать тело свое броней? Мне достаточно и доброго меча. Ты, брат мой, иди вперед, я же буду следовать за тобой и прикрывать тебя, как сумею, от ударов в спину.

Мустафа бен-Накир посмотрел на меня и, поколебавшись, сказал:

– Ты прав, Микаэль эль-Хаким. Ведь если мы свалимся в доспехах в воду, то камнем пойдем ко дну. Зато если вооружимся лишь мечами, то у нас будут неплохие шансы доплыть до берега. Так что я сброшу с себя даже львиную шкуру, чтобы не потерять ее в схватке. Тебе же советую засучить твои пышные рукава, чтобы они не мешали тебе орудовать мечом. Я тоже скромно удовлетворюсь тем, что пойду третьим вслед за Антти: твердо верю, что мощное тело твоего брата закроет нас, как щит, и избавит от лишних неприятностей.

Мы сели в первую лодку, тщательно укрывшись за корзинами, набитыми шерстью и землей. Вскоре штурмовые суденышки заполнились толпами храбрецов, гребцы устроились на своих местах и бешено заработали веслами. Лодки помчались к крепости, мы же громко призывали на помощь Аллаха и осыпали испанцев жуткими проклятиями.

Все получилось довольно просто: из полуразрушенных бойниц крепости грохнуло лишь несколько выстрелов. И если кто-то пожелает пристыдить меня когда-нибудь за излишнюю хвастливость, пусть знает, что никогда не было у меня лучшего случая побахвалиться, чем при воспоминаниях об осаде испанской твердыни. Но я хочу рассказать лишь о том, что было на самом деле, и потому должен признать: захват острова[33] никак нельзя назвать великим ратным подвигом.

Над нашими головами со свистом пролетело несколько пушечных ядер, поднявших у нас за спинами большие фонтаны воды. Вскоре мы уже достигли цели, и наши лодки ткнулись носами в скалистый берег. Я повалился на спину, ударившись о дно лодки, но Антти схватил меня за руки и вытащил на сушу. И мы – Антти, следом – я, а за мной – Мустафа бен-Накир – во весь дух понеслись к пролому. В эти мгновения в голове моей было не слишком много мыслей. Я изо всех сил старался не завязнуть в топком песке, не споткнуться о камни и не напороться на острые раковины, а когда в конце концов огляделся по сторонам, мы были уже в проломе, а перед нами в сияющих доспехах, со знаменем в левой руке стоял капитан де Варгас, размахивая обнаженным мечом.

Варгас был совершенно один, готовый до последней капли крови защищать крепость. Все его люди постыдно попрятались, бросив своего капитана, ибо не верили в победу. Однако в тот миг мне вовсе не пришло в голову укорять их за столь разумное решение.