Раб всех моих желаний

Его мольба была услышана. Когда через полчаса грубый мужской голос поинтересовался, не с Гоголевым ли он разговаривает, Владимир радостно улыбнулся:

– Это вы, Тарас?

Номер Красовского тоже не определился.

– Вы хотели меня видеть? Это по поводу денег?

Журналист не стал раскрывать карты. Если он спугнет готового пойти на контакт преступника, все пропало.

– Да, я, кажется, знаю, где они.

– Тогда на кой черт нам встречаться? – зло проговорил Красовский. – Скажите, где бабки, и расстанемся, как в море корабли. – Тарас явно по-своему расценил желание Владимира увидеться. – Ты не получишь ни гроша. Все принадлежит мне! – заявил он.

– Я тоже так считаю. Но поговорить нам необходимо. Иначе продолжайте искать их сами.

Тренер вздохнул:

– Пусть будет по-твоему. Встречаемся в заброшенном частном секторе через часик. В одном из домов. На этой развалине еще сохранилась табличка с указанием улицы и номером. Короче, садись на седьмой автобус и выходи через пять остановок. Пройдешь прямо минут двадцать, там увидишь то, что осталось от дома по адресу: Новикова, 19. Приведешь ментов – отправишься вслед за моей женушкой! Клянусь, весть о ее смерти – самая радостная новость, которую я слышал в последнее время. Ну, бывай.

Последняя фраза покоробила Гоголева. Если верить ей, Красовский не имел никакого отношения к убийству своей жены, и это означало: еще один подходящий кандидат в убийцы оказывается невиновным. Но нет, этого просто не может быть. Красовский, разумеется, станет всячески открещиваться от преступления. Что же тогда делать? Гоголев почесал в затылке. Скорее всего, нужно попытаться уговорить его написать признание для милиции. А потом пусть идет на все четыре стороны. Это был бы идеальный вариант. Однако вряд ли такое прокатит. Гоголев сам посмеялся над своей самонадеянностью. Тарас придет на встречу, рассчитывая получить деньги, все остальное не входит в его планы. Выбить из него признание можно только хитростью. Но как?

Когда подошел нужный автобус, Гоголев решил пустить Тараса по ложному следу в поисках денег. Он не придумал ничего лучшего. Оставалось надеяться на чудо.

* * *

Заброшенный частный сектор производил жуткое впечатление, особенно в сгущающихся сумерках. Старые дома с запущенными садами не радовали глаз. На ум приходили строки о кладбищах погибших кораблей. Наверное, это ужасное местечко можно было смело окрестить кладбищем домов. Гоголев понимал, почему жители побросали свои некогда уютные жилища и скрылись отсюда. Городские власти пообещали им квартиры в новых домах, и они спокойно оставили старые хибарки доживать свой век до тех пор, пока бульдозер не сровняет их с землей. Однако делать это никто не торопился. Вероятно, для людей действительно нашлись квартиры, а то, что этот опустевший район стал рассадником инфекции и преступности, никого не заботило. Вероятно, пока что у городских властей не было времени и денег, а возможно, дома ждали нового хозяина, который превратил бы это злачное место во что-нибудь вроде торгового центра. Владимир медленно шел по немощеной дороге, то и дело оглядываясь. Иногда на его пути попадались люди, здорово смахивающие на бомжей, и Гоголев понимал: вот кто нашел здесь временный приют. Чувство страха пока что не давало о себе знать. Его ждал Красовский, и это была гарантия его безопасности. Ночь тихо опускалась на город. На развалинах домов мужчина не заметил ни одной таблички и порадовался, что захватил с собой фонарик.

Впрочем, Тарас все предусмотрел. Облюбованный им для свидания дом, наверное, когда-то был заселен самыми аккуратными жильцами. Табличка с названием улицы и номером дома так и бросалась в глаза. Этот маленький домишко медленнее других поддавался разрушению, словно еще ждал своих прежних хозяев. Калитка висела на одной петле, и Гоголев спокойно прошел на заброшенный участок, толкнув ее ногой.

Разбитые каменные плиты дорожки вели к крыльцу. Журналист, осторожно ступая по ним, продвигался к веранде.

– Тарас, вы тут?

Ответом ему была безмолвная тишина. Черные глазницы окон не осветил даже слабый луч фонарика. Наверное, Красовский до смерти боялся этой встречи и обезопасил себя со всех сторон.

– Тарас, вы меня слышите? Где вы? Видите, я один. Подайте знак, где вас искать!

Он поднялся на разрушенное крыльцо и потянул дверь за ручку. Она распахнулась со скрипом, леденящим душу, открыв вход в темноту.

– Тарас, подайте знак, – повторил Гоголев. – Я боюсь включать свой фонарик. Ну скажите хоть слово!

Гробовое молчание. Внезапно в глубине дома раздался звук выстрела, сразу нарушивший тишину. Гоголев резко отпрянул в сторону. Однако этот выстрел предназначался не ему.

– Тарас! – умоляюще позвал гость и решился включить фонарик.