Рабин Гут

Андрюша сидел на берегу этого ручья с горбушкой хлеба в руке. Жомов издалека не понял, что он делает, и решил, будто Попов спрятался здесь от них для поглощения некоторого количества спрятанной самогонки. Ваня уже собрался ласковым матом пройтись по всем дальним и ближним родственникам Попова, но Рабинович остановил его. И совсем не от того, что рядом была дама!

– Ты посмотри, что этот пенек делает! – восхищенно прошептал Сеня, дергая Жомова за рукав. – Совсем парень охренел!

А Попов сидел на берегу ручейка и крошил хлеб в его бурные воды. Он что-то бормотал себе под нос и был настолько увлечен своим занятием, что не заметил приближения друзей. А они, подлецы, подкрались бесшумно.

– Че, Андрюша, горяк пробил? – прямо в ухо Попову рявкнул Жомов и хлопнул «святого человека» по плечу.

Андрей от неожиданности свалился в ручей. Согласно закону Архимеда, объем тела, погруженного в жидкость, равен объему жидкости, вытесненной этим телом. Так вот, равного Попову объема воды в ручье не оказалось. Андрюша ручей попросту запрудил!

– Че надо, козел? – заорал Попов, выскакивая из воды. – Ну рыбку я кормлю. Ну и что в этом плохого? – И добавил жалобно: – Мешаю я вам, что ли? У меня, может, дома все скалярии передохли. Так я хоть тут рыбкам чем-нибудь помогу…

Обескураженные таким поворотом дел, друзья не нашлись, что Попову ответить. Каждый из них вдруг вспомнил то, что осталось дома и теперь казалось далеким и недосягаемым. Сеня подумал о тете Соне и дяде Изе с их алюминиевыми плошками, а Ивану представилась его пышнотелая жена. Жомов с Рабиновичем так бы и стояли на бережку и хлопали глазами, если бы не вмешалась Ровена.

– Нельзя так шутить с божьим человеком, – строго проговорила она. – Святой отец, дайте мне руку. Я помогу вам выбраться из ручья.

– Да ладно, Ровена, че ты-то будешь мучиться, – проворчал пристыженный Жомов и, прыгнув в ручей, поднял Попова на руки. – Извини, Андрюха! Мы же просто пошутили.

Попов почему-то всхлипнул и неизвестно, как бы развивались события дальше, если бы среди деревьев не замелькала фигура всадника, гнавшего лошадь к лагерю во весь опор. Друзья переглянулись и, предчувствуя недоброе, бегом понеслись наперерез удалому джигиту.

Всадником оказался один из осведомителей Аллана, завербованных им накануне. Добрался до лагеря он, естественно, раньше троих ментов, обремененных принцессой, едва передвигающей ноги в длиннющем платье из норманнского бархата.

Примчавшись в расположение отряда, трое друзей застали такую картину: безмерно удивленный осведомитель расхаживал среди недвижимых бойцов лесного сопротивления и пытался нащупать пульс то у одного, то у другого.

– Че потерял? – поинтересовался Жомов у него. – Или зубы во рту жмут? Зачем людей тревожишь, отдыхать не даешь?

Не ожидавший появления кого-нибудь с тыла, осведомитель подпрыгнул и безмолвно зашевелил губами, забыв с перепугу, что хотел сказать. Иван тем временем подошел к аборигену вплотную и, взяв его за грудки, оторвал от земли на добрый метр.

– Че тебе тут надо, я спрашиваю?! – прорычал Жомов, все еще мучимый ностальгией по Родине, а потому и очень опасный.

– Я Седрик из Ноттингема, – пролепетал осведомитель. – И у меня важная весть для Робина Гуда!

– Какого Робина? – не понял Жомов, не присутствующий на соревнованиях по стрельбе.

– Отпусти его, – остановил Ивана Рабинович и подошел к осведомителю. – Я Робин Гуд. Говори!

– Робин, Аллан просил сообщать о любой группе людей, направляющихся через лес, – одернув на себе камзол, доложил осведомитель. – Так вот, четыре часа назад из Ноттингема выехал приор Вестминстерского аббатства. Я слышал, что он везет какие-то большие драгоценности, переданные Ричардом Львиное Сердце на хранение церкви во время войны с самозванцем-Артуром и его приспешниками…

– Артур не самозванец! – одернул Седрика Робин. – Хотя хрен его теперь знает. А церковь о грузе позаботится. Правда, святой отец?

Сеня со смехом повернулся к Попову. Тот, все еще удрученный тем, что несуществующие в ручье рыбки остались недокормленными, только кивнул в ответ головой. Впрочем, Рабиновича его мнение совсем не интересовало. Еще не выветрившийся из головы хмель толкал Сеню на бесшабашные поступки.

– Большая у приора охрана? – поинтересовался он у осведомителя.

– Кроме обычных десяти монахов сопровождения, после вашего сегодняшнего налета Ричард выделил ему пятьдесят солдат, – вытянувшись в струнку, отрапортовал Седрик. – Они едут неспешно и очень осторожно. Я опередил их примерно на час. Если поторопитесь, то успеете перехватить эскорт у лесной развилки.

– Спасибо за службу, солдат, – генеральским жестом Рабинович похлопал осведомителя по плечу и вытащил из кармана несколько золотых монет. – Вот тебе награда. И смотри, не меньше половины отдай жене! Иди отсюда.

– Слушаюсь, сир! – радостно заорал Седрик и вскочил на своего коня. – Будет исполнено, сир. Рад стараться, сир. Всегда готов служить, сир…

– Заткнись! – рявкнул на него Сеня и повернулся к Жомову: – Давай, приводи в чувство своих гвардейцев.